Граница вечности - Кен Фоллетт

Аня, Димкина мама, хотела встретиться с Ниной. Это удивило его. Отношения с Ниной превзошли все его ожидания; он не упускал случая, чтобы переспать с ней, но какое дело до этого его матери? Он задал ей этот вопрос, она ответила раздраженным тоном-

— Ты был самым умным мальчиком в школе, но иногда ты бываешь таким дурачком. Послушай, каждый уик-энд, если ты не уезжаешь куда-нибудь с Хрущевым, ты проводишь с этой женщиной. Очевидно, она для тебя что-то значит. Ты встречаешься с ней три месяца. Конечно, матери хочется знать, что она собой представляет. Как ты можешь такое спрашивать?

Возможно, она права, подумал Димка. Нина не была просто знакомой, с которой он встречался, и подружкой. Она была его любовницей и стала частью его жизни.

Он любил свою мать, но не во всем слушался ее: ей не нравился мотоцикл, не нравились голубые джинсы, не нравился Валентин. Он готов был сделать все возможное, чтобы сделать ей приятное, поэтому пригласил Нину к себе домой. Сначала она отказалась.

— Я не хочу, чтобы твоя семья разглядывала меня со всех сторон, как подержанную машину, которую ты собираешься купить, — с презрением отрезала она. — Скажи своей матери, что я не собираюсь выходить за тебя замуж. И она скоро отвяжется.

— Семья тут ни при чем, это все она, — попытался объяснить Димка. — Отец умер, а сестра на Кубе. В любом случае, что ты имеешь против замужества?

— Как, ты мне делаешь предложение?

Димка смешался. Нина была захватывающей и сексуальной, и он еще никогда не был так увлечен какой-либо женщиной, но он не думал о женитьбе. Разве он хотел провести всю жизнь с ней?

Он увильнул от ответа.

— Я только пытаюсь понять тебя.

— Я уже выходила однажды замуж, и мне это не доставило радости, — сказала она. — Ты доволен?

Она часто говорила с вызовом, и это было недостатком в ее характере. Но он не возражал. Это даже возбуждало его.

— Ты предпочитаешь оставаться незамужней? — допытывался он.

— Разве не ясно?

— Что ты находишь в этом хорошего?

— Мне не нужно угождать мужчине, я лучше буду угождать себе. А когда я захочу чего-нибудь еще, я могу встретиться стобой.

— Значит, я идеально вхожу в твою интимную сферу.

Она улыбнулась двусмысленности.

— Именно так.

Тем не менее она на минуту задумалась и потом произнесла:

— Ну, хорошо. Не хочу наживать врага в лице твоей матери. Я приду.

В тот день Димка нервничал. Нина была непредсказуема. Когда случалось что-то, что ей не нравилось — случайно разбивалась тарелка, к ней проявлялось явное или мнимое неуважение, в Димкиных глазах виделся укор, — она реагировала порывисто, так, как дул холодный январский ветер в Москве. Но Димка надеялся, что она поладит с его матерью.

Нине раньше не доводилось бывать в Доме правительства. На нее произвела неизгладимое впечатление прихожая по размеру бального зала. Квартира была хоть и не очень большой, но шикарно отделанной и обставленной в сравнении с большинством московских квартир: мягкие ковры и дорогие обои, радиола, шкаф из орехового дерева с проигрывателем пластинок и радиоприемником. Все это входило в привилегии высокого ранга офицеров КГБ, таких как Димкин отец.

Аня приготовила разнообразные закуски, которые москвичи предпочитали формальному обеду: копченая скумбрия и сваренные вкрутую яйца с красным перцем на кусках белого хлеба; бутерброды из ржаного хлеба с огурцом и помидором; и ее piece de resistance¹ (Основное блюдо {франц.).) «парусники» — овальные тосты с треугольными кусочками сыра, воткнутые вертикально зубочистками наподобие мачты.