Рэт Скэбис и Святой Грааль - Кристофер Дейвс

В фильме Генри Линкольна рассказывается, в частности, об осаде и капитуляции замка Монсегюр в 1244 году. Этот последний оплот катаров располагался на вершине горы, буквально в нескольких милях от Ренн-ле-Шато. Сдавшихся в плен катаров (около двухсот человек) сожгли заживо на поле у подножия горы Монсегюр. Однако известно, что незадолго до капитуляции небольшая группа катаров бежала из крепости – и, согласно легенде, они унесли с собой некую вещь, представлявшую огромную ценность. Генри Линкольн не упоминает об этом в фильме, зато в книге «Священная кровь и Святой Грааль» об этой таинственной реликвии написано много и очень под робно. Доподлинно неизвестно, что это было – быть может, некий духовный символ, быть может, что-нибудь более приземленное, – но как бы там ни было, это «что-то» исчезло без следа. Но допустим, это действительно было золото, и тогда не исключена вероятность, что его спрятали где-то в округе, а потом, спустя сотни лет, его нашел Беранже Соньер. Быть может, сокровище катаров и стало источником его таинственного богатства?

После фильмов Скэбис записал несколько непонятных отрывков, без начала и без конца, так что я даже не понял, откуда он их нарезал. Например, там был эпизод с участием двух человек, стоявших на вершине холма и поднимающих к небу какую-то штуку, подозрительно напоминавшую пульт управления для электрических гоночных автомобильчиков Scalectrix. Судя по их прическам и по одежде, съемки проходили в 1970-х годах. Один из мужчин сказал: «Попробуем направить на Доркинг. Если там есть космические корабли, мы их точно запеленгуем. Их просто не видно за облаками. Они всегда маскируются в облаках». Сперва я подумал, что это был просто розыгрыш в стиле Монти Пайтона, но для мистификации все было слишком реально. «Я работаю в Лондонском электроэнергетическом управлении, а Пол у нас бальзамировщик, – объяснил второй мужчина невидимому корреспонденту. – Я это к тому говорю, что у нас мало свободного времени».

На следующее утро телефон зазвонил до неприличия рано. Разумеется, это был Скэбис, который интересовался, почему, черт возьми, моя птичка, которая должна кивать на подоконнике в спальне, сейчас, черт возьми, не кивает. Ложась спать, я убрал ее в безопасное место, потому что боялся, что ночью ее опрокинут коты. У меня два кота, и оба имеют привычку с разбега запрыгивать на подоконник. Я сказал Скэбису, что поставил птичку поближе к себе.

– Когда она на подоконнике, мне ее плохо видно с кровати, – объяснил я.

– Так взял бы и переставил кровать! – взорвался Скэбис. – Иногда ты меня поражаешь своим тупоумием.

По прошествии месяца активного чтения, блужданий по интернету и просмотра видеопродукции на эзотерическую тематику у меня появилось хотя бы какое-то представление об истории Ренн-ле-Шато. Что оказалось весьма даже кстати, поскольку мой интерес восторженного неофита подстегнул, в свою очередь, интерес «ветерана» Скэбиса, так сказать, придал ему свежий импульс, и теперь все наши с ним разговоры неизменно сводились уже не на музыку (как раньше), а на Ренн-ле-Шато.

В частности, мы обсуждали пергаменты, найденные Соньером во время ремонта в церкви. Они, безусловно, играют важнейшую роль во всей этой истории. Большинство ярых поклонников Соньера – «ренньерцев», как окрестили их мы со Скэбисом – согласны с тем, что Соньер нашел четыре пергамента, но обсуждаются в основном только два. Странные латинские тексты, в которых, по мнению большинства, зашифрованы некие сообщения. Некоторые ренньерцы считают, что эти отрывки написаны аббатом Бигу, который служил приходским священником в Ренн-ле-Шато за сто лет до Соньера. Хотя лишь немногие видели оригиналы пергаментов своими глазами, это два текста известны широкой публике, поскольку на протяжении последних сорока с чем-то лет их неизменно цитируют в книгах и документальных телепередачах, посвященных загадке Ренн-ле-Шато. В последнее время их можно увидеть на любом более или менее приличном интернет-сайте, так или иначе связанном с историей Беранже Соньера.

Мы со Скэбисом провели много часов, размышляя над этими текстами, сидя за Скэбисовым ноутбуком либо у него на кухне, либо в гостиной, хотя, честно сказать, я не знаю, с чего мы так напрягались: ни он, ни я не рубили в латыни. Единственным результатом этого эпохального мозгового штурма стало решение обозначить короткий текст кодовым именем «Документ I», а оставшийся текст (в редкий момент просветления) получил соответственно наименование «Документ II».

Все самое сложное было сделано задолго до нас. в 1960-х годах зашифрованные сообщения расшифровали – и с тех пор никто больше не предложил никакого разумного альтернативного толкования. Шифр в Документе I был достаточно простым Тайное сообщение складывалось из букв, приподнятых над строкой. Если взять все эти буквы и поставить их в ряд, соблюдая первоначальную последовательность, а потом прочитать на французском, а не на латыни, получается вот что:

A Dagobert II Roi et a Sion est se trésor et il est la mort.

И переводится:

Это сокровище принадлежит Дагоберту II королю и Сиону, и оно есть смерть.

– М-да, – сказал Скэбис во время одной из бессчетных дискуссий. – Как-то мало похоже на крестик на карте. Хотя, если бы там было написано: «Копать под вторым кустом слева», его бы давно уже откопали.

Очень разумное замечание. Но текст Документа I был хотя бы внятным – что уже не может не радовать в приложении к истории Ренн-ле-Шато.

Дагоберт II происходил из королевской династии Меровингов, которая правила во Франции, когда та еще называлась Галлией, в самый темный период «мрачного средневековья», начавшийся, по мнению большинства историков, в пятом веке с отступления римских легионеров с территории Западной Европы, Меровинги получили свое название по имени вождя одного из франкских племен Меровея (или Меровеха), который помог римлянам нанести поражение Аттиле в битве на Каталаунских полях в нескольких сотен милях к востоку от Парижа в 451 году. Меровей – доподлинно исторический персонаж, но его происхождение покрыто плотным туманом мифа. Согласно легенде, у него было двое отцов: франкский вождь и некое морское чудовище, соблазнившее его беременную родительницу когда она плавала в море. Каким бы спорным ни было сие утверждение с биологической точки зрения, людская молва утверждала» что Меровей обладал удивительной колдовской силой, которая заключалась в крови и передавалась его потомкам.

– Меровингов еще называют «королями-чудотворцами», – объяснил мне профессор Рэт Скэбис. – Они лечили людей наложением рук и понимали язык птиц и зверей. У всех Меровингов был отличительный знак – родимое пятно в форме красного креста, расположенное либо на левой груди над сердцем, либо между лопатками. Все они обладали поразительной физической силой, которая, согласно преданию, помещалась в их длинных волосах. Как у библейского Самсона. И еще они были алхимиками, искушенными в древней мистической науке о превращении металлов в золото. Иными словами, крутые ребята.

После разгрома Аттилы и последующего вывода римских войск Северная Галлия осталась за франками. Безусловно, между отдельными племенами шли беспощадные междоусобные войны, но воинственные соседи все-таки объединились в некое подобие единого королевства при Хлодвиге I, который был внуком легендарного Меровея. Он повел на юг армию франков и завоевал территории, составляющие почти всю современную Францию. Хлодвиг умер в 511 году, после чего все пошло через то самое место, о котором не принято говорить в приличном обществе. Территории, завоеванные Хлодвигом, были поделены между его сыновьями, и в течение следующих 250 лет карта Галлии непрестанно перекраивалась стараниями различных ветвей меровингской династии. Часто случалось, что два-три короля правили одновременно в различных частях страны, причем многие из них правили лишь номинально, а истинная власть была сосредоточена в руках майордомов из высшей аристократии, которые по традиции принадлежали к роду Каролингов. К 651 году, когда родился Дагоберт II, ситуация во франкском королевстве стала критической.