В футбольном зазеркалье - Николай Кузьмин

Автобус с командой пришел за час до начала матча. Шофер Николай Иванович давал протяжные гудки.

Объехав длинный, поперек движения поставленный автобус телевидения, мимо мороженщиц, столиков с лимонадом и чадящих жаровен с шашлыком, команда прибыла к служебному подъезду. Здесь было тише и спокойнее, стояла стайка разряженных девиц. Из дверей выскакивали толстенькие мужчинки в темных очках – почему-то все, кто крутится возле футбола, носят темные очки.

В стайке девиц произошло движение – к окну автобуса прильнуло улыбающееся лицо Владика Серебрякова.

Из автобуса, в обе двери, стали спрыгивать ребята: в отутюженных костюмах, с толстыми сумками, четкие проборы на головах. По давнишней традиции футболисты собираются на матч, как на праздник. Не озираясь, без всякого внимания к сбегавшимся болельщикам, команда вразвалку скрылась в помещении.

Грузный Иван Степанович сошел последним, поздоровался со Скачковым.

– Ну, как? У Шевелева был?

– Все в порядке, – ответил Скачков.

В дорпрофсоже, в большом ковровом кабинете председателя, пока дородный, располневший Шевелев выбирался из-за стола и шел к нему навстречу, Скачкову почему-то первым делом вспомнился тот незабываемый матч, когда он головой в прыжке забил свой первый гол, – выскочил на передачу Шевелева, ударил и потерял сознание.

– Тебе передали? – спросил Шевелев и, не выпуская руки Скачкова, увлек его к столу. – Я звонил. С кем это я говорил? С жинкой? Это та, длинноногая? Ну как же, помню…

Сели в кресла один против другого, Скачков пристроил в ногах сумку. Шевелев неожиданно засмотрелся на сумку, задумчиво попинал ее носком начищенного штиблета.

– Старая еще, а? Заслуженная…

– Да, с тех пор. – Скачков взглянул под ноги, совсем задвинул сумку под стул, чтобы не мешала, не лезла в глаза. Он ждал начала разговора, но Шевелев не торопился, чего-то мялся и тянул: полез через весь стол за папиросами, достал зажигалку. Он сильно раздобрел за эти годы – под дорогим пиджаком, обтянутый крахмаленной рубашкой, угадывался плотный живот.

– На базу не поехал? – спросил Шевелев, отгоняя дым от лица Скачкова. – Ну да, я понимаю. А туда сегодня целая делегация отправилась. Как – кто? Старики напросились. Потребовали автобус.

– Поляков поехал? Не засек?

– И Поляков, и твой сосед Рукавишников. Полный автобус набился. Некоторым стоять пришлось.

– «Чистилища», значит, не будет?

Ожидалось, что по результатам последних матчей на выезде дома не миновать внушительной накачки. Да и то – с самой зимы «чистилища» не собирались!

– Толку-то от них! Ну соберутся, ну поорут, ну установок накидают… Только настроение испортят! Пускай уж лучше старики. Да и ребятам интересно. Я тут с ними разговаривал – старики занятные. Такое, знаешь, рассказывают, я уши развесил!

– Знаю, – кивнул Скачков. – Слышал. Здорово.

Раздавливая недокуренную папиросу в пепельнице, Шевелев говорил:

– Позвонил Степанычу, он не возражает. «Наоборот, говорит. Пускай едут». Поехали вот…

– Кгм…

Помолчали. Шевелев поднялся, руки в карманы и, выставляя живот, прошел к окну. Ноги его ступали по дорогому пушистому ковру. На этих председательских ногах, подумалось Скачкову, видимо-невидимо рубцов и шрамов, – в игре бывшего капитана всегда держали плотно и жестко. Такими вот рубцами и шрамами на ногах старых, вышедших в тираж игроков, на их боевых телах, много раз бывавших в стычках, пишется история футбола – они остаются на футболистах как память о молодых годах, становятся как бы страницами их биографии. И пусть сходят, забываются игроки, но история футбола остается…

– Как это вы в Минске-то? – спросил наконец Шевелев, не оборачиваясь. Широкою спиной загораживал весь оконный проем.

Скачков пожал плечами: странный вопрос – будто сам никогда не играл.

– Да вот… Но зато в Ереване!

– Зато! Мало, брат, – зато…

Он вернулся от окна и, поджимая живот, пролез на свое место за массивный стол, совсем не по-казенному, а бочком, по-свойски. Среди обилия разнообразных дел он, как в желанную отдушину, с удовольствием влезал в заботы о команде, живо это оставалось в нем, неистребимо.

– Кубок, Кубок остается нам, Геш. Сегодня ленинградцев надо класть. Кровь из носу! Выиграй сегодня – и мы в полуфинале. А это уже что-то!

Слушая, Скачков помалкивал. Тоже вот – класть ленинградцев. Надо бы, конечно, никто не спорит. Но ведь и они прилетели не для проигрыша!

О предстоящем кубковом матче с ленинградцами Иван Степанович принялся рассуждать еще на Кавказе, едва стал известен результат их встречи с бакинцами. Рассуждал он примерно так. Ленинградцы считают «Локомотив» ослабленным потерями Маркина и Мухина. А где-то на заметке и травмированная нога Скачкова. Если они узнают, что Мухин не играет и сегодня, совсем воспрянут духом. Но их уверенность в победе только на руку «Локомотиву». Пускай надеются, пускай! С аутсайдером, знаете ли, всегда надо быть начеку, – тем более с командой, которой отступать дальше некуда и терять больше нечего. Тут Шевелев прав: у «Локомотива» в этом сезоне одна надежда – на успех в розыгрыше Кубка. Выигрыш у ленинградцев выводит команду в четверку претендентов на почетный приз. А дальше? Дальше видно будет. Во всяком случае со своей неровной игрой (то спад, то взлет) «Локомотив» может рассчитывать на успех именно в кубковых матчах.