Беглый - Винсент Килпастор

Боже мой! Какой силой и властью может обладать хорошая живая музыка! Это был современный кавер на классический «Караван» Дюка Эллингтона. Через пятнадцать секунд когда мелодия выстроилась и начала набирать обороты все вокруг стало тонуть в волшебном радужном тумане.

Барби схватила меня за обе руки и буквально выволокла на малюсенький подиум перед музыкантами. Мне понадобилось ещё секунд десять этого радужного потока, чтобы отбросить все в сторону и пуститься в бестолковый, но откровенный выпляс.

Показалось, что мой Ташкент — весёлый обдолбанный Ташкент моей юности — он ведь никуда не делся! Ташкент мой просто напрягся от количества зелёных ментов на улицах и временно спрятался в подвалы разных европ. Он пережидает когда кончится зелёное болото юртбаши. Он жив и терпеливо ищет возможности вырваться на сцену и закружиться в пляске! В ту секунду я в первый раз окончательно поверил, что тюрьма наконец-то кончилась, а я действительно на свободе.

В танце у Барби был такой нежный взгляд, что я невольно задумался — «пусть по любви это мучительно долго и похоже очень дорого. Мне все равно нравится — по любви»

В очередной раз бздыкнул пейджер. Барби злобно просканировала информацию на экране. Потом она глянула на меня:

— Значит, говоришь по английски? И работать хочешь по гостиницам? И жить сейчас негде? Давай доедай салат и в дорогу. Интервью проведём на пару. Хотя (тут она снова больно ущипнула меня за обе щеки) можешь считать, что уже принят.

* * *

Мы двинули из Европы прямо в сторону американского посольства и соответственно — в сторону обители леди Ди. Я уже больше не боялся — больше бояться было просто некуда.

Если бы эта красивая ведьма Анна сейчас заставила меня идти по проволоке троллейбусных проводов, я наверное полез бы — так сильно хотелось произвести на неё впечатление.

Барби притащила меня к каким-то гаражам на втором квартале Чиланзара. Там чернявый крепыш в косухе, похожий на итальянца или армянина, копался в моторе чешского мотоцикла. Я не особо разбираюсь в моделях, но иногда очень хочется научится и проехаться — думаю мне должно понравится.

Итальянец глянул на нас снизу-вверх и спросил:

— Какого хера на пейджер не смотришь? Работа нехилевская была — все проебали! Бабло-то привезла? Мне тут пару запчастей надо оцепить — головняк сплошной с этим мотоциклом.

Барби прикурила тонюсенькую как иголка чёрную сигаретку, прищурилась и выпустила дым вперемешку со словами:

— Артурик, всё, Артурик. Кончилась работа. Больше мне не звони. И пейджер свой, на, забирай на хер. Надоел. А бабла у меня нету — проела в Европе.

Артурик, судя по имени был все же армянин, а не итальянец, иначе его звали бы, скажем — Сильвио или хотя бы Артуро, ну, на худой конец — Альфонсо.

Артурик даже подскочил.

— Совсем штоль сдурела, лошадь! Да кто с тобой работать-то станет? Думаешь сама прокрутишься с Верой Петровной своей? Она тебя за сто сумов на отсос вокзальный пристроит, дура!

— Сам ты отсос вокзальный. Вот с ним буду работать, правильно, Витя?

— Я не Витя, я — Шурик.

— Ну да! А я что говорю — с Шуриком мы теперь, понял, сладкий? Он в тюрьме сидел, он крутой.

Услышав оборот «сидел в тюрьме», Артурик сразу подскочил так, будто солдату в ухо шепнули, что в помещение вошёл офицер. Он быстро вытер масляную руку о джинсы и протянул мне:

— Как сам, братан? На какой командировке чалился?

Я моментально вошёл в роль, сплюнул на асфальт и жёстко глядя ему в глаза спросил:

— Это в последний раз что ли?

Видимо, я переиграл с плевком или его смутил мой вечно детский голос, а может все вместе, но Артур обернулся к Анне и спросил ничуть меня не стесняясь:

— Ты где подобрала этого лошару? Чо он тут те по ушам ездит? Я его сейчас в карбюратор закатаю. Ты на его кроссовки глянь! Женские кроссовки-то. Может он пидором был на зоне? Ась? Там знаешь скока пидоров?

Артурик сделал решительный шаг вперёд с явным намерением проучить меня на глазах у Барби. Но Барби казалась быстрее. Она пнула по разделяющему нас и Артура мотоциклу. Мотоцикл с радостным лязгом обрушился на Артура и сразу же завалил его наземь.

«Бежим» — Анна рванула меня в охапку и мы бросились бежать прямо к дому леди Ди. Хотя я чётко видел, что падая, зловредный мотоцикл шибануланул Артуру в то больное место на ногах — между коленкой и щиколоткой, которое вовсе и не предназначено для таких неприятных перегрузок. Бегать он не сможет дня два.

Артур верещал из-под мотоцикла делясь своими откровенно извращёнными взглядами на нас, и наших близких, а также клялся, что обязательно взорвёт малоизвестную мне Веру Петровну.

Мы с Анной схватившись за руки бежали сломя голову. Иногда мне удавалось поймать её взгляд и это было по-взрослому приятно. Что не говори — а по любви оно всё же лучше. А ещё я думал — какой же длинный и наполненный событиями вышел день. Успел насмерть поссориться с Ди, ограбить шашлычника, увидеть отца и познакомиться с Василиной дочерью ангелов, и конечно же встретил Барби, Барби, Барби! Мою милую, любимую Анну!

Некоторые не переживают столько событий за целую жизнь.

У меня осталось несколько её фоток. Любуюсь иногда. Анна только что смыла косметику. Чтобы не замочить волос, она слегка скрепила их бархатной красной ленточкой «Адидас». Но волосы все равно слегка намокли и теперь выглядят лучше, чем после нескольких часов в дорогом салоне.

Нет тут больше ни теней, ни туши — только её умные слегка печальные глазища на весь снимок. Женщины редко понимают, что для нас лицо без косметики воспринимается также интимно, как и тело без одежды. Такая доступная Анна. Она прижимает к груди красного плюшевого мишку. Намёк на беззащитность и детскую наивность. Красная футболка с короткими рукавами, выдающая безупречные формы Аниных рук. Вот это сочетание доступности, лёгкой победы и скрытой опасности от доминирующего красного цвета на фотографии — вся моя Анна. Вот-вот кажется сейчас я заполучу её целиком и безраздельно. Ан нет — буду бежать, высунув язык и задыхаясь на самый край света и всё никак не догоню.

* * *

Я не могу назвать точный адрес, но если вам понадобится приколотить там памятную табличку или просто провести экскурсию — охотно покажу. Вертеп располагался в пятикомнатной квартире одной из девятиэтажок прилегающих к станции метро «Дружба Народов». Уж не знаю как она сейчас называется. А если двинуть дворами, в другую стороны можно выйти к театру, кажется, Мукими. Или Мураками. Совсем память теперь уже ни к чёрту.

Вера Петровна поджидала нас. Ей позвонил и пожаловался расплющенный мотоциклом Артурик.

— Ты зачем так с парнем нехорошо? Скока лет вместе! Как у Христа за пазухой с ним была. С кем работать-та будешь теперь, халда? Чем за квартиру платить?