Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Джером Клапка Джером

знаю, что он хороший человек, — согласилась миссис Корнер, — и очень люблю его. Именно потому, что я люблю его, я не хочу за него краснеть. Я хочу, чтобы он был мужественным мужчиной и делал все, что делают другие мужчины.

— Разве все обыкновенные мужчины сквернословят и временами напиваются?

— Ну конечно, — авторитетно подтвердила миссис Корнер, — кому это нравится, чтобы мужчина был мямлей?

— А ты когда-нибудь видела пьяного? — осведомилась закадычная подруга, откусывая кусочек сахара.

— Кучу, — ответила миссис Корнер, слизывая с пальцев варенье.

Это означало, что добрых пять раз в жизни она побывала в театре, выбирая наиболее легковесные формы английской драмы. И когда, месяц спустя, она впервые увидела своими собственными глазами, как это выглядит в жизни, то не было на свете человека, пораженного этим зрелищем больше, чем миссис Корнер.

Как это произошло, мистер Корнер и сам себе никогда не мог толком объяснить. Мистер Корнер не относился к числу людей, которых приводят в пример на лекциях об умеренности. Свой «первый стаканчик» он пропустил так давно, что уже и вспомнить не мог, когда это было, и чего только не пил с тех пор из многих других стаканов. Но не было еще случая, чтобы он вышел или чтобы его удалось вывести из рамок его любимой добродетели — умеренности.

— Между нами стояла бутылка кларета, — часто вспоминал мистер Корнер, — и мы выпили почти все, что в ней было. А потом он вытащил маленькую зеленую фляжку и сказал, что эту штуку делают из груш и что в Перу ее держат специально для детских праздников. Очень может быть, что, он пошутил, но, во всяком случае, я не мог представить себе, как это один-единственный стаканчик… Я все время стараюсь припомнить, мог ли я выпить больше, покуда он говорил. — Этот вопрос не давал покоя мистеру Корнеру.

Этот «он», который, вероятно, заговорил мистера Корнера до такого ужасного состояния, был его дальний родственник, некий Билл Дэмон, служивший первым помощником на пароходе «Ла Фортуна». В полдень они совершенно случайно столкнулись на Леденхолл-стрит, впервые за многие годы, прошедшие с далекой поры их детства. «Фортуна» должна была на следующее утро выйти из доков Св. Екатерины и взять курс на Южную Америку, и кто знает, когда они встретятся вновь. Судьба, бросив их друг другу в объятия, совершенно определенно, как на это указал мистер Дэмон, высказалась за то, чтобы вечером они вдвоем уютно пообедали в каюте капитана «Фортуны». Вернувшись в контору, мистер Корнер послал в Равенскорт-парк срочное письмо с удивительным сообщением, что он, возможно, не вернется домой раньше десяти вечера, а в половине седьмого он в первый раз направил свои стопы в сторону, противоположную той, где находились его дом и миссис Корнер.

О чем только не болтали друзья! В конце концов они разговорились о женах и возлюбленных. Несомненно помощник капитана Дэмон имел за спиной обширную и разнообразнейшую практику. Они рассказывали, вернее, помощник рассказывал, а мистер Корнер слушал, об оливковых красавицах Караибского моря, о кареглазых страстных креолках, о белокурых Юнонах калифорнийских долин. У помощника были свои теории по вопросу о подходе и обращении с женщиной, теории, которые, если положиться на его слова, были тщательно проверены на практике и выдержали испытание. Новый мир открывался мистеру Корнеру, мир, где прелестные женщины с собачьей покорностью поклонялись мужчинам. Последние, хотя и любили их в ответ, однако знали, как оставаться их господами. Мистер Корнер сидел как зачарованный, холодное осуждение в нем постепенно таяло, и под конец вместо него ключом закипело горячее сочувствие. И только время оборвало повесть о приключениях первого помощника. В одиннадцать часов кок напомнил им, что с минуты на минуту на борт прибудет капитан с лоцманом. Мистер Корнер, пораженный тем, что уже столь поздний час, долго и нежно прощался со своим родственником, а потом обнаружил, что доки Св. Екатерины — самое запутанное место, из какого ему когда-либо приходилось выбираться. И под одним из фонарей в районе Майнорис мистера Корнера вдруг осенило, что его не ценят по достоинству: миссис Корнер никогда не говорит и не делает ничего похожего на то, что говорят и делают красавицы Караибского моря, униженно старающиеся выразить свою всепоглощающую страсть к джентльменам, которые, насколько мог судить мистер Корнер, ничуть не лучше его. Слезы навернулись на глаза мистера Корнера, когда он стал припоминать, какие вещи говорит миссис Корнер и как она себя ведет с ним. Заметив, что его с пристальным вниманием разглядывает полисмен, он смахнул слезы и поспешно направился дальше. Пока он расхаживал по платформе станции Мэншен-Хаус, где дуют вечные сквозняки, мысль о причиненном ему зле заговорила в нем с новой силой. Почему он не видит в миссис Корнер и следа собачьей привязанности? Он сам, горестно убеждал себя мистер Корнер, он сам виноват в этом. «Женщина любит своего господина. Это ее инстинкт, — в задумчивости бормотал он про себя. — Да будь я проклят, — думал он, — если поверю, что она хоть на минуту чувствует во мне своего господина».

— Проваливай, — сказал мистер Корнер толстому юнцу, который только что остановился перед ним, широко разинув рот.

— Но мне очень нравится слушать, — возразил толстый юнец.

— Кого это слушать? — удивился мистер Корнер.

— Вас, — ответил толстый юнец.

Путь из города до Равенскорт-парка неблизок, но мысль о предстоящей перестройке всей жизни миссис Корнер и его собственной настолько поглотила мистера Корнера, что он и на секунду не задремал и все время находился в возбужденном состоянии. Когда он сошел с поезда, его беспокоили, главным образом, три четверти мили слякоти, которые лежали между ним и его решимостью тут же раз и навсегда объясниться с миссис Корнер.

Вид виллы «Акация», говоривший о том, что все уже в постели и спят, еще больше взвинтил мистера Корнера. По-собачьи преданная жена поджидала бы его, думая, не понадобится ли ему чего-нибудь. Мистер Корнер, следуя совету бронзовой таблички, прибитой на его собственной двери, не только постучал, но и позвонил.

Поскольку дверь не распахнулась мгновенно, он продолжал дергать за звонок и стучать. На втором этаже открылось окно лучшей спальной комнаты.

— Это ты? — спросил голос миссис Корнер. В нем и в самом деле слышалась страсть, но совсем не та, какую жаждал внушать мистер Корнер. Это только подлило масла в огонь.

— Нечего разговаривать со мной, высунувшись