Точка обмана - Дэн Браун

Ресторан «Тулос», расположенный неподалеку от Капитолийскогохолма, не может похвастаться политкорректностью меню: нежнейшая, младенческаятелятина и карпаччо из конины делают его любимым местом завтрака вашингтонскихчиновников. Вот и нынешним утром здесь кипела жизнь, разливаясь какофониейзвуков. Безуспешно пытаясь слиться в единое целое, звуки перемешивались инаслаивались один на другой: звяканье столовых приборов, жужжание кофейноймашины, музыка сотовых телефонов, гул голосов.

Метрдотель, предвкушая удовольствие, взял в руки бокал сутренней порцией «Кровавой Мэри», но в этот момент в зал ресторана вошлаженщина. С дежурной улыбкой метрдотель обернулся к посетительнице.

— Доброе утро, — любезно приветствовал ее он, — чем могупомочь?

Дама казалась весьма привлекательной. Лет тридцати пяти, всерых плиссированных фланелевых брюках, консервативного вида туфлях безкаблуков и блузке цвета слоновой кости от Лоры Эшли. Держалась она очень гордои прямо: подбородок слегка приподнят — ровно настолько, чтобы свидетельствоватьне об упрямстве, а о внутренней силе. Светло-каштановые волосы причесаны именнотак, как модно в Вашингтоне, в стиле «сильно и броско»: пышные пряди не доходятдо плеч, слегка завиваясь внутрь, — они выглядят женственно и привлекательно,но в то же время достаточно коротки. Это своего рода сигнал: их обладательницавполне может оказаться умнее вас.

— Я немного опоздала, — негромко обратилась дама краспорядителю. — У меня здесь назначена встреча с сенатором Секстоном.

Метрдотель неожиданно занервничал. Сенатор Седжвик Секстон —постоянный посетитель «Тулоса» и с недавнего времени один из самых знаменитыхлюдей страны. Не далее как на прошлой неделе Секстон отпраздновал «Супервторник» — сенатор с легкостью прошел первичные выборы в двенадцати округах,чем гарантировал своей родной республиканской партии выход в финалпрезидентской гонки. Многие искренне верили, что сенатор имеет превосходныешансы уже следующей осенью вырвать Белый дом из рук упорно пытающегося выстоятьпод шквалом критики президента. Так что в последние дни фото Секстона несходило со страниц газет и журналов, а незамысловатый предвыборный лозунгзахватил почти всю Америку. Он призывал: «Прекрати тратить. Начинайремонтировать».

— Сенатор Секстон завтракает вон там, у окна, — показалметрдотель. — Как мне вас представить?

— Его дочь. Рейчел Секстон.

«Ну я и дурак», — подумал метрдотель. Ведь гостьяунаследовала ясные проницательные глаза сенатора, его великолепную осанку идаже внешнее благородство. Привлекательность сенатора также передалась егодочери, хотя Рейчел Секстон была куда тактичнее своего отца.

— Рад оказаться вам полезным, мисс Секстон.

Метрдотель повел даму через зал, в противоположный егоконец. Взгляды всех мужчин были прикованы к ней — одни рассматривали ееукрадкой, другие более откровенно. Надо признать, что в «Тулосе» бывало немногоженщин. А таких, как Рейчел Секстон, здесь можно было пересчитать по пальцам.

— Какая фигура! — восхищенно прошептал кто-то. — Секстончто, нашел себе новую жену?

— Идиот, это же его дочь, — так же шепотом ответили ему.

— Зная Секстона, — не унимался циник, — готов поспорить, чтоон и ее не пропустил.

Когда Рейчел подошла к столу, за которым сидел отец, сенаторговорил по сотовому телефону, разглагольствуя об одном из своих недавнихуспехов. Он мельком взглянул на дочь и постучал по часам, разумеется, «Картье»:«Опаздываешь, детка».

«Я тоже по тебе соскучилась», — мысленно ответила Рейчел.

Первое имя сенатора было Томас, но он давно предпочиталвторое. Рейчел полагала, что отец сделал это потому, что оно гораздо лучшесочеталось с фамилией и должностью, создавая своеобразную аллитерацию: сенаторСеджвик Секстон. Человек этот являл собой великолепный образчик политика —серебристые волосы, талант оратора, лоск героя «мыльной оперы». Последнеекачество казалось особенно существенным, учитывая способности сенатора кперевоплощениям.

— Рейчел!

Отец отложил телефон и встал, чтобы поцеловать дочь в щеку.

— Привет, пап! — коротко ответила та, даже не подумав вернутьпоцелуй.

— Ты выглядишь очень усталой.

Ну вот, начинается, подумала дочь и спросила:

— Я получила твое сообщение. Что-нибудь случилось?

— Разве я не могу пригласить родную дочь позавтракать безвсякого повода?

Рейчел отлично знала, что отец никогда не искал ее компаниибез самого серьезного на то повода. Секстон поднес к губам чашку с кофе.

— Ну, как же у нас дела?

— Работы по горло. Вижу, твоя кампания раскручивается совсемнеплохо.

— О, давай сейчас не будем о делах. — Секстон наклонился кней через стол и заговорил тише: — А как обстоит дело с тем парнем изгосдепартамента, с которым я тебя познакомил?

Рейчел нетерпеливо повела головой, подавляя желаниевзглянуть на часы.