Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

Ирина Дегтярёва

Сын Йемена

2013 год

Потное лицо и блеск белков глаз в полутьме. Глаза стали большими от ужаса и напряжения. Мышцы и вены рельефно выступили на шее, покрытой грязными потеками.

Бетонная узорчатая решетка на окне исказила свет, и тень с чуть удлиненным, но таким же витиеватым узором легла на бледно-желтую стену, на которой углем нарисован контур мечети и написано по-арабски: «Аль мут ль аль-куфар! Аль мут ль Исраэль! Аль мут ля Амрика!». На стене, как раз между словами «смерть Израилю» и «смерть Америке», бурые брызги по диагонали. Справа налево, от потолка к полу. Бил, наверное, левша, и, когда жертву разворачивало от удара на пятках, она, падая, именно так забрызгала стену своей кровью. В дальней комнате звучали нашиды, сиплые, как из старого магнитофона, и было обиднее и страшнее умирать под песнопения, возносящие хвалу Всевышнему и призывающие на войну против кафируна[1].

На него только что вылили бутылку воды. Лучше бы дали ее выпить, чтобы ощутить, как прохлада скользнет по пищеводу, остужая легкие, раздутые от частого, одышливого дыхания. Кондиционер забило песком в очередную песчаную бурю, и тот издавал такие же хриплые звуки, как магнитофон в соседней комнате…

Как же Муниф аш-Шараф не хотел ехать в этот проклятый Аллахом Идлиб! Город только недавно отбили у повстанцев правительственные войска. Кругом разрушения, посты, но в то же время всё как всегда — разгильдяйски-демократично, тебя везде пропустят, проведут и чаем угостят. Да и от миссии, порученной ему генералом Али Мохсеном, он не мог отказаться. Добрый джадд[2] Мохсен — он только выглядит таким улыбчивым и спокойным. Муниф, как никто другой, знает, какой генерал вспыльчивый и жесткий человек. Счастье, что успел передать документы и деньги контактеру из местного ИГИЛ.

Едва они с Васимом вышли из небольшой кофейни и контактер скрылся за овощной лавкой, приткнувшейся на углу улицы, визг тормозов в метре от Мунифа и облако обдавшей его пыли известили, что прибыли крупные неприятности на пикапе. Мунифа закинули в него, не обращая внимания на торговца овощами, который отвернулся и прикрыл морщинистую смуглую щеку краем гутры, и на двух женщин в хиджабах, шарахнувшихся в тень каменной ниши в доме напротив, где в глубине скрывалась голубая выцветшая резная дверь.

Муниф все это заметил с фотографической точностью. Даже капля пота, скользнувшая с его переносицы и полетевшая к пыльным клочкам асфальта под ногами, казалось, падала целую вечность. Надетый на голову мешок, черный и вонючий, отгородил его ото всего и предрек скорый и фатальный исход. Он вспомнил брата и стал истово молиться.

Везли его около суток, стянув руки пластиковым жгутом. Останавливались, выволакивали из машины, затаскивали в чьи-то дома, где он запинался на входе на ступенях, бросали на пол. В одном из домов Муниф пролежал часа четыре, тогда ему руки развязали. Однажды в кромешной темноте с него сняли мешок и влили из пластиковой бутылки воду в рот, облив лицо и плеснув за ворот рубашки.

Кто, кроме ИГИЛ[3], мог похитить его в Сирии? Банд хватало, но самый страшный для него вариант — правительственные силы, местный Мухабарат. Версию о том, что контактер Васим сдал его разведке, Муниф отмел, слишком игиловцы дорожили этим каналом поступления денег, чтобы сдать властям посыльного. Но то, что схватили не до, а после встречи и после передачи денег, говорило о том, что Васим мог шепнуть своим же игиловцам о важном госте. Ведь за пленника удастся получить хороший выкуп.

Муниф знал, что за него платить никто не станет, не так уж он дорог акиду[4] Джазиму, как ему хотелось бы думать, а тем более самому генералу. Связь с генералом для Мунифа — это огнеметная смесь, напалм, он им словно облит с ног до головы. Осталось поднести зажигалку. Надеялся только, что схватившие его люди не осведомлены, как и Васим, о том, кем он является на самом деле. К тому же Васим не обладал информацией, где именно в Идлибе остановился Муниф.

По инструкции, полученной от Джазима, он ехал до Джазана на машине, а оттуда самолетом до Аммана. Через пятнадцать часов, еще преодолев на автобусе часть Иордании и Сирии, прибыл в злополучный Идлиб.

Ни о каких гостиницах изначально речь не шла. Знакомые Джазима-сейида в Сирии дали Мунифу ключи от квартиры, которую специально для него сняли. Там он оставил свои документы и вещи.

На встречу с Васимом вышел налегке — с небольшой суммой наменянных еще утром сирийских фунтов в кармане и пачкой сигарет, купленной уже здесь. В непривычных после камуфляжа джинсах и рубашке, с гутрой на голове и с пакетом для Васима…

Теперь его везли будто бы в обратном направлении, в глубь страны. Так он решил, и догадка ему не понравилась. В район Пальмиры или к Эр-Ракке?

Он помнил, что примерно с месяц назад игиловцы захватили Эр-Ракку, отбив ее у сил сирийской оппозиции. Наверное, халифату пригодились и деньги генерала, отправленные им раньше и переданные Мунифом теперь. У Али Мохсена какие-то счеты с AQAP[5], и деньги для сирийских игиловцев могли быть попыткой генерала ублажить своих алькаидовцев, местного разлива. Зачем? У Мунифа имелись догадки на этот счет. Но сейчас его больше волновало, как выбраться из скверной заварушки.

Единственный выход — молчать во что бы то ни стало о цели приезда в Сирию, не выдавать ничьих имен и фамилий. Он решил назваться именем соседа, зная, что у игиловцев прекрасно работает служба безопасности. Они все могут проверить, обладая обширным доступом к базам данных, особенно в арабских странах, предоставленным им американскими и израильскими спецслужбами. Сеять хаос по миру, и в особенности на Ближнем Востоке, — дело хлопотное, затратное, требующее в большой степени аналитических изысканий и дотошной работы задействованных и заинтересованных в процессе разведок и контрразведок Великобритании, США, Катара, Израиля, Саудовской Аравии.

Как только с него сняли мешок в том самом помещении со стеной, забрызганной кровью, он тут же торопливо сообщил взволнованным голосом «свои» имя и фамилию. Дал адрес в Омане, реальный адрес — Муниф часто бывал в приграничной Салале.

Двое бородачей принялись его бить с удивительным азартом и энтузиазмом, наглядно дав понять, что не собираются верить Мунифу сразу и безоговорочно и не стоит юлить и врать. А лучше подумать, и еще