Лицо в зеркале - Дин Кунц

Со стоянки Паломарской лаборатории, пока дождь и ветер рисовали и тут же стирали какие-то картины на ветровом стекле «Экспедишн», Этан позвонил на сотовый телефон Рисковому Янси.

Рискового при рождении нарекли Лестером, но свое имя он терпеть не мог. И Лес совершенно ему не нравилось. Он полагал, что такое сокращение звучит как оскорбление.

— Я ни в чем не меньше[6], чем ты, — как-то сказал он Этану, но дружелюбно.

Действительно, с ростом в шесть футов и четыре дюйма, весом в 240 фунтов, гладко выбритой, как бильярдный шар, головой, с шеей, шириной разве что чуть уступающей расстоянию между ушами, Рисковый Янси никак не тянул на мечту минималиста.

— По правде говоря, многого у меня больше, чем у некоторых. Скажем, больше решительности, больше юмора, больше колоритности. Превосхожу я многих как в умении неудачно выбрать женщину, так и в вероятности получить пулю в зад. Родителям следовало назвать меня Мор[7]Янси. С этим я бы еще смирился.

Когда он был подростком, а потом юношей, друзья называли его Кирпич, поскольку телосложением он напоминал кирпичную стену.

В отделе расследования грабежей и убийств за последние двадцать лет Кирпичом его не назвали ни разу. Попав на службу, он получил прозвище Рисковый, потому что его напарник, расследуя вместе с ним какое-то дело, рисковал ничуть не меньше водителя, перегоняющего из пункта А в пункт Б грузовик с динамитом.

Работа в отделе расследования грабежей и убийств могла считаться более опасной, в сравнении с работой лавочника, торгующего овощами, но детективы умирали на службе гораздо реже, чем, скажем, продавцы ночных смен дежурных магазинов. Если тебе хотелось постоянно испытывать ощущения, возникающие в тот самый момент, когда в тебя стреляют, для этого отделы борьбы с организованной преступностью, распространением наркотиков и противодействия терроризму подходили куда больше, чем рутинная работа по расследованию уже совершенного убийства.

Даже патрулирование улиц в форме несло в себе больше опасностей, чем работа детектива в штатском.

Так что послужной список Рисковою был исключением из правил. В Янси стреляли регулярно.

Но удивляла Рисковою не частота произведенных по нему выстрелов, а тот факт, что стрелявшие не знали его лично. «Будучи моим другом, ты бы подумал, что все должно быть наоборот, не так ли?» — как-то сказал он.

Сверхъестественная притягательностьРисковою для летящих с большой скоростью пуль не являлась следствием безрассудности или неумения вести расследование. Он был опытным,первоклассным детективом.

По собственному опыту Этан знал, что вселенная не всегда функционирует согласно выверенному, как часы, причинно-следственному механизму, о чем с такой уверенностью заявляют ученые. Аномалии — обычное дело. Отклонения от заведенных правил, странные условия, несообразности.

И можно даже рехнуться, настаивая на том, что жизнь всегда проистекает в рамках некой логической системы. Иной раз не остается ничего другого, как примириться с необъяснимым.

Рисковый не выбирал преступления, которые ему приходилось расследовать. Как и другие детективы, он брался за то, что к нему попадало. По причинам, известным только тайному правителю вселенной, ему чаще приходилось иметь дело с любителями нажимать на спусковой крючок, а не со старушками, угощающими отравленным чаем своих друзей-джентльменов.

К счастью, большинство выпущенных по нему пуль и цель не попадали. Ранило его только дважды, и то легко. А вот у двух его напарников ранения были куда серьезнее, но ни один не умер и не остался калекой.

И теперь, когда Янси ответил после третьего звонка. Этан спросил:

— Ты по-прежнему спишь с надувной женщиной?

— Ты хочешь ее заменить?

— Послушай, Рисковый, ты сейчас занят?

— Только что придавил ногой горло одному говнюку.

— На самом деле?

— Фигурально. Если бы так было на самом деле, ты бы сейчас разговаривал с автоответчиком.

— Если ты едешь на задержание…

— Я жду результатов из лаборатории. Получу их только завтра утром.

— Тогда как насчет ленча? Ченнинг Манхейм платит.

— При условии, что мне не придется смотреть один из его хреновых фильмов.

— Нынче все у нас стали кинокритиками, — и Этан назвал знаменитый ресторан в западной части Лос-Анджелеса, где Лицо бронировал столик на постоянной основе.

— Там подают настоящую еду или бутафорию на тарелке? — осведомился Рисковый.

— Рассчитывай на чашки из цуккини, заполненные овощным муссом, молодые побеги спаржи и большой выбор соусов, — ответил Этан. — Надеюсь, тебе нравится армянская кухня?

— Тебе не жалко моего языка? Армянская кухня в час дня?

— Считай, что бывший коп попытался пошутить. Отключив связь, Этан поразился тому, что голос его

звучал, можно сказать, как всегда.

Руки тоже перестали дрожать, но страх холодной змеей ползал по внутренностям. И глаза, которые он видел в зеркале заднего обзора, не показались ему знакомыми на все сто процентов.

Включив «дворники», он выехал со стоянки Паломарской лаборатории.

С повисшим у самой земли серым небом утренний свет больше напоминал предвечерние сумерки.

Большинство водителей ехали с включенными фарами. И яркие блики бегали по темной, мокрой мостовой.

До ленча оставался час с четвертью, и Этан решил навестить живого покойника.