Ярость - Фрэнсис Пол Вилсон

— Ты там был? — спросил Эйб, жуя бублик. — Видел этот бунт выпускников?

Магазин спортивных товаров Эйба Гроссмана был еще закрыт, но Джек знал, что Эйб — ранняя пташка и все свое время отдает работе. Он постучал в витрину, помахав пакетом с бубликами, и Эйб открыл ему дверь.

— Ну, бунт — это сильно сказано, — возразил Джек, выковыривая кунжутные семена из бублика и разбрасывая их по прилавку, где их тут же склевывал голубой попугай Эйба. — Просто уличный мордобой. Но там были кое-какие неприятные моменты.

Эйб, лысеющий мужчина за пятьдесят, с круглым брюшком, обтянутым белой рубашкой, сидел на высоком стуле за своим обшарпанным прилавком. Вокруг него на стеллажах, на полу, на прилавке были беспорядочно навалены велосипеды, роликовые коньки, хоккейные клюшки и прочие товары, имеющие отношение к спорту. Казалось, по магазину промчался ураган.

Когда Джек рассказал ему, что приключилось с Вики, он, поморщившись, спросил:

— А этот шутник... он все еще жив и здоров?

— Пока да.

— Но ты, конечно, поправишь ситуацию?

— Я работаю над этим, — коротко ответил Джек. Сейчас ему не хотелось говорить о Батлере. — Ты что-нибудь знаешь о Милоше Драговиче?

Бублик в руке Эйба застыл на полпути ко рту.

— Ну, симпатягой его не назовешь.

— Расскажи мне о нем.

— Он начинал в моем бизнесе.

— Торговля оружием?

Эйб кивнул:

— На Балканах. Типичное порождение девяностых этот Драгович. Нажил капитал во время войны в Боснии; они с братом продавали оружие обеим сторонам. Оба там родились, но выросли здесь. Во время Второй мировой их отец служил в сербской милиции, так что нужные связи у них были. Они сколотили банду из бывших военных и пробились во все виды криминального бизнеса — наркотики, мошенничество, проституция, ростовщичество — словом, все, на чем можно сделать деньги.

— Середина девяностых? Прекрасно помню все эти разборки и убийства. Не знал, что это дело рук Драговича.

— Ну, не все, конечно, но свою лепту он внес. Братья тогда объединились с русской мафией и использовали Брайтон-Бич как плацдарм против гаитян и доминиканцев. Насколько я знаю, война была беспощадной.

— Некоторая этническая чистка?

— Можно сказать и так. Когда начались события в Косове, Милош с братцем — не помню, как его звали, — опять стали торговать оружием, но того убили в какой-то переделке. После Косова Милош еще больше разбогател и приобрел влияние.

— А как он ведет дела?

— Все контролирует сам. Никаких помощников и посредников. Не особенно маскируется — считает это признаком слабости. Любит светскую жизнь.

— Да, он обожает мелькать в газетах.

— Собирается открыть клуб на месте бывшей «Реджины», так что скоро вся блестящая публика повалит к нему валом. А как он будет называться, знаешь?

— "Логово Милоша"?

— Еще хуже. «Белгравия».

— Только не это! — рассмеялся Джек.

— Но он откроется только осенью, так что успеешь забронировать себе место. — Эйб посмотрел на Джека поверх очков. — А какие у тебя с ним дела?

Джек пожал плечами:

— Ко мне уже двое обратились с просьбой разобраться с ним.

— Будь осторожен. Он большая сволочь. Не боится запачкать руки. Говорят, даже любит это дело.

— Запачкать кровью?

— Именно.

Джек вздохнул:

— Но я не собираюсь сталкиваться с ним вплотную.

— Вот и хорошо. Быть от него на расстоянии вытянутой руки — уже опасно.

Эйб доел бублик и стряхнул крошки с рубашки. Попугай бросился их подбирать.

— Посмотри на Парабеллума. Эта птица лучше, чем веник. — Эйб покачал головой. — Я от нее тащусь.

— Тебе надо почаще бывать на улице, Эйб.

— Что я, лох какой-нибудь, чтобы ходить и нарываться на бандитов? Фью! Я ведь читаю газеты.

Эйб махнул коротенькой ручкой в сторону толстой пачки; он читал все ежедневные газеты: «Таймс», «Дейли ньюс», «Пост», «Ньюсдей», «Виллидж войс» и даже розовый листок «Обсервера».

— Здесь настоящие джунгли. Я уж лучше посижу дома и посмотрю очередной ремейк «Я люблю Люси».

— Да полно тебе, Эйб. Сейчас в городе безопасно, как в детском парке.

— Да, так говорит наш мэр и его ребята, но я-то знаю, что все это брехня. На самом деле все обстоит как раз наоборот. И вообще, когда в городе слишком спокойно, это плохо для бизнеса.

— Это прекрасно для бизнеса, кроме твоего, конечно.

Доход от торговли спортивными товарами не покрывал даже арендной платы, не говоря уже об остальном. Поэтому Эйб нелегально приторговывал оружием — его настоящий товар не был выставлен в витрине.

— Упали доходы?

Эйб пожал плечами:

— Упали? Да нет, скорее застыли на месте. Но это даже хорошо. Значит, мы приближаемся к цели.

— Общество взаимного уважения?

Эйб кивнул. С его точки зрения, идеальным могло быть только то общество, члены которого никогда не расстаются с оружием. Он искренне верил в поговорку, что оружие — лучший учитель вежливости.

— А как у тебя дела? Есть ли спрос на услуги Наладчика Джека?

— Как никогда. Похоже, мой бизнес не скоро накроется.

Эйб рассмеялся:

— Ну, тогда тебя ожидает блестящее будущее. А если серьезно, то, сдается мне, город стан уж слишком безопасным, и потому у людей крыша едет. Они так привыкли к опасностям, что теперь, когда их нет, лишний адреналин сносит им башни.

Джек посмотрел на него в упор. Что ему особенно нравилось в Эйбе, так это его безумные идеи. Но самому старику он об этом не говорил.

— Ну, что скажешь? — поднял на него глаза Эйб.

— Никогда не слышал ничего глупее.

— А тогда чем ты объяснишь, что почтенные и законопослушные джентльмены вдруг устраивают дебош, как это случилось вчера? А на это ты что скажешь? — ткнул он в «Нью-Йорк пост», лежавшую на прилавке. — Ах, чтоб тебя!

— Похоже, твой пернатый веник оставил тебе благодарственную записку.

Эйб схватил тряпку и вытер помет Парабеллума.

— Вот, — указал он на какую-то заметку. — Директор рекламного агентства узнает, что от них уплыл заказ. И что же он делает? Берет пресс-папье и начинает дубасить своего подчиненного, который этот заказ упустил. Избивает его до полусмерти. Это нормально?