Дневник - Генри Хопоу

— Я про другое… Вы правда были другими? Правда жили другой жизнью?

— И, ты еще сомневался? Я была уверена, что все твои сомнения остались далеко позади, когда ты приплыл сюда. Уверена была и в том, что они совсем испарились, когда ты начал подготавливаться…

— Подготавливаться к чему? — наконец спросил я, неоднократно услышав это слово за последние пять минут.

Ар вышел из душа очень не вовремя. Он отвлек Кью, а ты уже открыл рот, дабы дать мне ответ. Ар такой же сырой, такой же голый, такой же (странно) симпатичный, походкой победителя (помнишь мужика в золоте, выгуливающий собачку, заметившую нас под куполом?) поковылял к нам, напевая песню на иностранном. Я ее слышал всего раз, по радио, когда еще ездил на автобусе в школу. Слов не знаю, а мотив — отлично. Сейчас напою. Слышишь?

ДА

ЕЕ ПЕЛ АР

Напевал и подходил к нам. Его ноги проскальзывали по крашеным доскам пола, но он пел и не боялся упасть. По мне, таким, как Ар, бояться нечего. Такие, как Кью, не боятся ничего. Они оба ничего не боялись, в отличие от меня… от меня того, сидящего за столом с торчком между ног и вопросом о подготовке в голове.

— С легким паром, — ласково произнесла она, уступая ему стул.

— С чистой жопой, — ответил он. Оба рассмеялись. — Спасибо за стул, но обойдусь без него, хотя с радостью провел бы на нем пару часиков. Кажется, нам пора, сестренка. — Он обнял ее сзади, прижался носом к затылку и вдохнул аромат ее мытых волос.

Они подошли к окну. Посмотрели на грядки, на колышущиеся за оградой деревья, на темное небо. Кью навалилась на подоконник и задумалась. Остановила до сих пор качающуюся лампу-маятник. Произнесла тихим ласковым голосом, голосом предвкушения чего-то заветного:

— Пора, братец.

— И с нами? — спросил ее Ар.

— И, ты с нами? — спросила она меня.

Я задумался.

— Ответ должен быть четким и ясным, — сказал Ар.

— Согласна, — поддержала Кью. — Думаю, И еще не готов.

Взявшись за руки, они направились к выходу. Лица их были блаженными. Я не мог оторваться от их идеальных спин и… Я просто замер — возможно, тоже с блаженным лицом, — но, когда входная дверь скрипнула, а Ар наполовину вышел из дома, вернулся в реальность. Триггером тому послужил свежий воздух, наполненный влажностью. На ноги будто села роса.

— Не готов к чему? — вновь спросил я.

— К процедурам, — сухо ответила Кью и захлопнула дверь.

Они прошли вдоль грядок и свернули к постройке из досок, напоминающей уличный туалет, только большего размера. В принципе, это был обычный сарай с круглым отверстием на уровне глаз на двери. Ар открыл дверь, и они скрылись от моих глаз. Круглое отверстие прикрыли выезжающей изнутри дощечкой.

«Процедуры…»

Нет, это были не процедуры, но тогда этого я еще не знал.

Спустя короткое время они вышли из сарая улыбающимися и счастливыми. Они были в своих белых нарядах, в тех самых, в которых были утром. Халаты были сухими. Это меня даже немного расстроило: казалось бы, я до блевоты насмотрелся на их голые тела, но, когда они оделись, когда сырая белая материя не открывала вид на их половые органы, мне вновь захотелось их видеть.

Они взглянули на дом и увидали меня в окне. Ар помахал рукой, а Кью сложила ладони рупором и поднесла к губам. До меня донеслось только колебание воздуха. Я приоткрыл окно.

— И, у тебя еще есть все шансы, чтобы догнать нас! Тебя ждать?

Я помотал головой.

Они не упрашивали, а если бы и взялись, вряд ли смогли бы переубедить: идти в первый же день на процедуры, о которых знаешь только «процедуры» — такая себе перспектива.

Они понимающе промолчали и развернулись. Прислонились друг к другу спинами, сцепились согнутыми в локтях руками и в таком положении три раза присели, каждый раз произнося слова:

«Му кин та. Ша ван ло».

Расцепились, повернулись лицами, взялись за руки и пошли хороводом, произнося новые:

«Бриз мак ту хим. Эл маш нала»

Обнялись и пошли дальше, туда, откуда мы пришли утром, произнося свои — пусть будут — молитвы:

«Му кин та. Ша ван ло. Бриз мак ту хим. Эл маш нала».

По телу побежали мурашки.

Я остался один.

«Процедуры». «Готовишься?» «Тебя ждать?»

Я ждал, а их все не было. Их не было ни через час, ни через два. Не было, когда и солнце полностью сменилось луной. Я смотрел на нее с подоконника. Смотрел на освещенные ее тусклым светом грядки. Смотрел в пустоту. Смотрел в бездну. Было темно, но я рассчитывал на их возвращение. Рассчитывал, что их белые халаты заиграют в темноте контрастом. А еще рассчитывал не упасть в обморок, когда и если эти белые халаты поплывут через весь участок к дому, как привидения.

Их все не было. Я зазевался и задремал, но быстро переборол сон и раскрыл глаза. Спать одному в том доме хотелось меньше всего на свете, да и спать в общем-то было негде. Конечно, сон — лучшее занятие для коротания времени, но я предпочел провести его над книгами, рекомендованными Кью. «Возрождение» трехочковым броском я отправил в сундук, правда книга летела не как мяч, а как прямоугольная фрисби. Мячом она могла стать, если бы книги изначально печатали в форме шара. Тогда да. Тогда бы точно да. А так нет. Так точно нет.

СПАСИБО

Не за что.

В книге «В будущее» автор всеми методами доказывал, можно сказать, усирался, что вся жизнь, будь то человеческая или иная — любого живого организма, — делится на несколько поджизней, коих бессчетное количество. Каждая поджизнь в свою очередь делится на наножизни, которых еще больше. Так, со слов Косченко, автора «В будущее», то, что люди считают своей жизнью — момент между рождением и смертью, — на самом деле лишь микроскопический фрагмент, точка на бесконечной прямой. И лишь при максимальном приближении, в котором способны видеть окружающие нас люди, точка на прямой становится отрезком продолжительностью от нескольких секунд до десятков, а то и сотен лет. Тут уж кому как повезет… Не каждому суждено прожить сотню лет, многие не доживают и до пенсии.

«В будущее» полетело в прошлое — в раскрытый сундук в углу комнаты. Так там и пролежала, пока я гостил в том доме. Думаю, она и до сих пор там лежит, если какой-нибудь очередной заплутавший не забрел в ту же паутину событий, что