Ночь Томаса - Дин Кунц

По переулку я добрался до забора, огораживающего участок Хатчинсона со стороны заднего двора. Калитка у гаража открывалась на дорожку, ведущую к вымощенному кирпичом внутреннему дворику.

По обе ее стороны стояли терракотовые вазоны с красными и пурпурными цикламенами, но туман и ночь обесцветили лепестки, и они казались такими же серыми, как известковые домики балянусов.

На кованый столик со стеклянным верхом я положил свой бумажник и тот, что взял у возбужденного мужчины, который набросился на меня с фонарем.

Снял кроссовки, потом стянул носки, наконец синие джинсы. Налипшего на них песка хватило бы, чтобы заполнить большие песочные часы. Из садового шланга помыл ноги.

Миссис Найсли приходила трижды в неделю, чтобы прибраться в доме, постирать и погладить. Фамилия подходила ей даже больше,[12]чем мне — имя, но я не хотел нагружать ее лишней работой.

Дверь черного хода была заперта, но среди цикламенов в ближайшем вазоне Хатч держал пластиковый пакетик с запасным ключом. Взяв оба бумажника, я вошел в дом.

Меня встретил аромат булочек с шоколадом и корицей, которые я испек перед уходом. Горели только лампочки-ночники в нишах под столиками. Кухня встречала меня теплом и словно говорила: «Добро пожаловать».

Я — не теолог. Но меня бы не удивило, окажись Небеса уютной кухней, где разные вкусности появляются в духовке или холодильнике, когда у тебя возникает желание их съесть, а в буфетах много хороших книг.

Вытерев ноги тряпкой, я схватил булочку с тарелки на центральной стойке и направился к двери в коридор.

Намеревался подняться на второй этаж, невидимый, как ниндзя, принять душ, осмотреть рану на голове, чтобы понять, не нужны ли швы, переодеться.

Миновал половину кухни, когда вращающаяся дверь открылась.

Хатч включил верхний свет, вышагивая, словно аист, направился к центральной стойке.

— Только что видел цунами высотой в несколько сотен футов.

— Правда? — удивился я. — Только что?

— В фильме.

— У меня прямо отлегло от сердца, сэр.

— Красотища.

— Правда?

— Я не про волну — о женщине.

— Женщине, сэр?

— Tea Леоне. Она снималась в фильме.[13]

Он добрался до стойки и взял с тарелки булочку.

— Сынок, разве ты не знал, что Земля должна столкнуться с астероидом?

— Об этом частенько говорят.

— Если большой астероид упадет на сушу… — он откусил от булочки, — …погибнут миллионы.

— Хотелось бы, чтобы всю Землю покрывал океан.

— Но если он упадет в океан, результатом станет цунами высотой в тысячу футов. И все равно погибнут миллионы.

— Останутся голые скалы.

Улыбаясь, он кивнул:

— Замечательно.

— Миллионы трупов, сэр?

— Что? Нет, разумеется, нет. Я о булочке. Восхитительно.

— Благодарю вас, сэр. — Я поднес ко рту не ту руку и едва не впился зубами в бумажники.

— Наводит на размышления.

— Это всего лишь булочка, сэр. — Я откусил кусочек своей.

— Вероятность того, что все человечество может погибнуть в результате такой вот катастрофы.

— Да, поисковые собаки останутся без работы.

Он вскинул подбородок, изогнул бровь, придал благородному лицу выражение, присущее человеку, который всегда думает о будущем.

— Когда-то я был ученым.

— В какой области, сэр?

— Инфекционные заболевания.

Хатч положил недоеденную булочку, достал из кармана бутылочку «Пурелла», выдавил большую лужицу геля на левую ладонь.

— Ужасный новый вирус, вызывающий пневмонию, уничтожил бы цивилизацию, если бы не я, Уолтер Пиджен[14]и Мэрилин Монро.

— Я не видел этого фильма, сэр.

— Она великолепно исполнила роль ничего не подозревающей носительницы вируса.