Шестая жизнь Дэйзи Вест - Кэт Патрик

Мэтт поднимает вверх большие пальцы обеих рук, улыбаясь до ушей.

— Тебе ничего не стоит подписать контракт с звукозаписывающей компанией, — замечает он.

Мы оба смеемся, а когда смех стихает, на несколько секунд замираем, глядя друг на друга.

— Меня зовут Дэйзи, — говорю я на случай, если он меня не узнал. — Мы виделись на уроке английского.

— Да, я помню, — автоматически отвечает Мэтт.

Он на мгновение опускает глаза вниз, улыбаясь собственным мыслям, как будто понял, что ответил слишком быстро, и это его смутило. Наконец Мэтт снова поднимает глаза и смотрит на меня, прищурившись.

— Я не знал, что ты дружишь с сестрой, — говорит он.

— У нас шкафчики в одном коридоре, — объясняю я. — Вот мы и познакомились. Она говорила, что у нее есть брат. Но я не знала, что это ты.

— Это я, — говорит Мэтт, кивая и засовывая руки в карманы вытертых джинсов. На его лице появляются признаки внутренней борьбы, словно он понимает, что ему пора идти, но ищет повод остаться.

— Одри пошла за колой, — говорю я, лишь бы что-нибудь сказать. Мне хочется, чтобы он остался, и я решаю продолжать разговор в надежде, что он не уйдет. План срабатывает, по крайней мере в ближайшую минуту он не уходит.

— Как ты написала последнюю контрольную? — спрашивает Мэтт.

— Хорошо, — говорю я. — На пять.

— И я на пять, — сообщает он, кивая.

В наступившей тишине мы, не отрываясь, смотрим друг другу в глаза со смешанным чувством неловкости и радости. Нечто подобное я испытывала, когда пришлось выступать на защите проекта перед всем классом: я опасалась провала и в то же время испытывала прилив вдохновения.

Мэтт достает из правого кармана айфон и заходит в комнату ровно настолько, чтобы дотянуться до стола и вставить его в зарядное устройство. Он так близко, что я снова начинаю ерзать в кресле.

— Не рассказывай Одри об этом, ладно?

— Хорошо, — отвечаю я, испытывая легкое недоумение. — А что, у тебя своего телефона нет?

— Есть, но в ее телефоне музыка лучше. Однажды я случайно… — говорит Мэтт и обрывает себя на полуслове, как человек, неожиданно вспомнивший о том, что ему давно пора быть в другом месте. — Ладно, это длинная и неинтересная история.

Мне хочется сказать ему, что я готова слушать сколь угодно длинную и скучную историю, лишь бы он ее рассказывал, но, конечно же, произнести эти слова вслух не представляется возможным. Мэтт снова занимает позицию в дверях.

— Ладно, — говорит он, — увидимся на английском, я так понимаю.

Помешкав, он поднимает руку и, махнув мне на прощание, разворачивается, чтобы уйти.

— Пока, — тихо говорю я. В этот момент, словно по заказу, композиция, игравшая все это время, заканчивается, и начинается другая — романтическая любовная песня, в точности отражающая мое настроение. Однако погрузиться в мир фантазий я не успеваю, так как в дверях появляется Одри.

— Прости, что так долго, — говорит она, вбегая в комнату и слегка задыхаясь. — Папа позвонил с работы и долго мучил меня по поводу домашнего задания. Я не хотела надолго оставлять тебя здесь одну, но…

Неожиданно прекратив речь, Одри смотрит на меня с любопытством.

— А что это ты так мечтательно улыбаешься? — спрашивает она.

— А, я тут думала об одном парне, — уклончиво отвечаю я, решив не посвящать Одри в то, что я влюбилась в ее брата.

— А он похож на Джейка Джилленхола? Джейк — самый привлекательный мужчина в мире.

— Нет, — отвечаю я, качая головой. — Не похож.

По мне, так Мэтт куда лучше.

Мы с Одри листаем журналы, в которых пишут о знаменитостях, и говорим о том, с кем из них нам хотелось бы поужинать. Она показывает мне туфли, о которых рассказывала раньше, а я рисую маргаритки на черной стене. Через некоторое время приходит мама Одри и приглашает нас вниз пить чай с пирожными. Одри закатывает глаза, а у меня слюнки текут — в нашем доме пирожных никто не делает.

Скатившись вниз по лестнице, мы забегаем в кухню и плюхаемся на скамейку, стоящую у деревянного стола. Миссис Маккин со словами «Не беспокойтесь, они диетические, на обезжиренном молоке» дает нам по две штуки. Одри кивает, и мы начинаем пить чай.

Неожиданно в кухне появляется Мэтт, и я чувствую, как приятная расслабленность в теле сменяется напряжением.

— Привет, — говорит он маме.

— Здравствуй, Мэтти, — приветствует его миссис Маккин и, приподнявшись на цыпочки, целует сына в щеку. Он не отстраняется, но, заглянув в его глаза и увидев в них тень смущения, я гадаю, что стало тому причиной — поцелуй или домашнее имя, которым назвала его мать, а может, и то, и другое.

Мэтт подходит к буфету и, взяв кофейник, наливает полную кружку, добавив каплю молока. Сахара он в кофе не кладет. Взяв с блюда пирожное, он присаживается за стол напротив нас с Одри.

Увидев длинные волосы, по обыкновению убранные за уши, я чувствую, как у меня начинает учащенно биться сердце. Обычно я любуюсь ими во время урока, причем издалека. Сейчас же он так близко, что мне с трудом удается подавить желание потрогать эти мягкие завитки. Мэтт, как будто прочитав мои мысли, смотрит на меня с любопытством, словно прикидывая, готова ли я сделать то, о чем думаю.

— Мэтти, ты весь день проспал, — говорит миссис Маккин из другого конца кухни.

— Еще бы, учитывая, во сколько он вернулся, — произносит Одри едва слышно. Брат и сестра одновременно поворачиваются к маме, чтобы проверить, не услышала ли она случайно, что сказала дочь.

— Я почти до самого утра читал, — говорит Мэтт, обращаясь к матери. Она, повернувшись к нам спиной, достает из духовки противень с новыми пирожными. В кухне и так не холодно, но когда миссис Маккин открывает дверцу пышущей жаром духовки, из нее вырывается разогретый воздух и становится жарко.

— Концерт затянулся, — объясняет Мэтт сестре шепотом. — Их еще на бис вызывали. Не мог же я это пропустить.

— Дети, о чем вы там секретничаете? — спрашивает миссис Маккин, стоя у плиты с лопаткой в руке.

— Ни о чем, — отвечают Мэтт и Одри хором.

В наступившей тишине мы в течение некоторого времени сосредоточенно жуем пирожные. Потом Одри снова начинает нападать на Мэтта. Поставив локти на стол, она наклоняется вперед и, поджав губы и прищурившись, неодобрительно смотрит на брата.

— Кстати, я знаю, что ты снова брал мой телефон. Если тебе лень зарядить свой, это еще не значит, что нужно брать мои вещи когда тебе заблагорассудится. Прекрати это.

Мэтт закатывает глаза к потолку, а потом смотрит на меня со странным выражением то ли раздражения, то ли скрытого веселья.

— Ну, спасибо за компанию, — говорит он тоном, как мне кажется, полным сарказма, но я не настолько хорошо его знаю, чтобы судить об этом. — Ладно, увидимся, — добавляет он, ни к кому в особенности не обращаясь.