Слово - Ирвин Уоллес

Отправляясь к себе в кабинет в отеле “Краснапольски”, Ренделл решил, что пока что еще не готов говорить с Анжелой. Поначалу самое главное, сказал он сам себе. Необходимо было провести два испытания веры: относительно подлинности Слова и честности Анжелы, и Слово было на первом месте.

Из приемной кабинетов издателей он сделал внутренний звонок Анжеле, сухо приветствовал ее, проигнорировав ее теплое поздравление с возвращением, и объяснил, что будет занят с издателями в течение всего дня (а поскольку он прекрасно знал, что это не так, и не желая видеть девушку по возвращению к себе в кабинет, Ренделл тут же дал ей какое-то поручение в Netherlands Bijbelgenootschap, Голландском Библейском Обществе). Что же касается встречи сегодня вечером, то от прямого ответа он уклонился. Возможно, что вечером я еще буду занят, сказал он, но если что, то он даст ей знать.

Покончив с этим, Ренделл направился в кабинет Уилера, ожидая самого худшего, но вот тут его ждало изумление.

Он с порога импульсивно начал рассказывать, не давая издателю ни малейшей возможности перебить себя, объясняя, где он был и что сделал за последние пять дней.

Уилер выслушал его с доброжелательным интересом, а уж ответил, чуть ли не с благодарностью и поздравлениями:

— Ну что ты, я совершенно не беспокоился о том, что ты забросил свою работу по продвижению проекта. Никто из нас не подумал такого. Мне кажется, гораздо более важно, чтобы ты сам убедился, что ничего не правильного у нас нет. Ведь, после всего, мы и не могли ожидать, что ты вложишь все сердце в продажу изделия, если не будешь верить в него на все сто процентов.

— Спасибо, Джордж. Как только отец настоятель Петропулос увидит фрагмент и одобрит его, я буду обращен полностью.

— А вот это еще одна вещь, за которую мы должны выразить тебе благодарность. Ведь нам всегда хотелось вытащить Петропулоса из его отшельнического укрытия, чтобы еще раз проверить перевод, но каждый раз нам это не удавалось. Ты добился успеха там, где мы прокалывались, так что мы должны быть тебе благодарны за инициативу. Не потому, что у нас были какие-либо сомнения относительно этого папируса. Но это будет для нас дополнительно почетным — привлечь настоятеля к участию в проекте, что доставит громаднейшее удовольствие, когда он сам развеет наши последние сомнения.

— С твоей стороны, Джордж, это просто замечательно. А теперь я берусь за работу. Ко дню нашего объявления все будет готово.

— День объявления! Мы все облегченно вздохнем, когда все это наступит и пройдет. Тем не менее, хотя необходимо поддерживать себя в боевой готовности, думаю, кое с чем уже полегче.

— Не понял? — удивился Ренделл.

— Что касается Хеннига, мне кажется, мы придумали подходящий план защитить его от шантажа Пламмера. А что касается нашего внутреннего Иуды, этого сукина сына Ганса Богардуса, то мы его выгнали. Мы вышвырнули его в ту же самую минуту, как возвратились из Майнца.

— Вы это сделали?

— О, он тут петушился, угрожал нам, точно так же, как угрожал тебе, предупреждал, что немедленно укажет Пламмеру и де Фроому на так называемый фатальный прокол, и они уничтожат нас в ту самую минуту, как только новая Библия станет достоянием общественности. Мы заявили, что пускай идет и говорит что угодно, вот только его дружки с этого ничего не поимеют. Как только они увидят Библию, они тут же поймут, что она непобедима. И с этими словами мы выгнали Богардуса на улицу.

Никогда в жизни Ренделл еще не испытывал подобного впечатления. То, что издатели не побоялись Богардуса, и их готовность принять проверку их папируса отцом настоятелем Петропулосом, практически полностью восстановили веру Ренделла в проект.

Но нужно было задать еще один вопрос.

— Джордж, у меня с собой в портфеле фотография папируса номер девять…

— Не нужно таскать с собой подобную ценность. Ты обязан хранить ее под ключом в своем шкафу.

— После всего произошедшего я так и буду делать. Но мне хотелось бы сравнить фотографию с оригинальным папирусом, что лежит в нашем хранилище. Мне хотелось бы увидеть, неужто оригинал и вправду легче читать. Другими словами, хотелось бы узнать, с чем будет работать отец настоятель.

— Значит, ты желаешь взглянуть на оригинал? Ладно, раз это сделает тебя счастливым. Нет проблем. Давай я позвоню мистеру Гроату в хранилище и попрошу его извлечь оригинал и приготовить его для осмотра. После этого спустимся в подвал, и ты сможешь все увидать сам. Только предупреждаю, там нечего особенно смотреть. Пытаться что-то увидеть на древнем фрагменте папируса — дело практически невозможное, если ты не эксперт вроде Джеффриса или Петропулоса. Тем не менее, ты так много сделал для этого, опять же — даже увидать рукопись 62 года нашей эры, на которой запечатлены слова, написанные братом Иисуса Христа… Это такая штука, о которой ты пожелаешь рассказать своим внукам. Ладно, давай я свяжусь с мистером Гроатом, а потом мы спустимся вниз.

Все это произошло до десяти часов нынешнего утра.

И вот сейчас, в восемь минут одиннадцатого, Ренделл с Уилером находились в лифте, спускающемся в подземелья отеля “Краснапольски”, где находилось созданное по специальному проекту хранилище, защищающее сокровища, что делали Воскрешение Два и Международный Новый Завет реальностью.

Автоматический лифт остановился очень плавно, дверь раскрылась, и Ренделл направился вслед за Уилером по коридору в помещение, где их приветствовал вооруженный охранник, сидевший на раскладном стуле.

После этого они направились дальше, по цементному полу, шаги эхом отдавались в соседних проходах. Повернув за угол второго коридора, они увидали пятно света в дальнем конце прохода.

— Хранилище, — объяснил Уилер.

Подойдя поближе, Ренделл заметил массивную пожарозащитную дверь с серебристым штурвалом и черно-белым пультом рядом.

Неожиданно прямо на них выскочил худой мужчина. Его как будто выбросило из дверей, и он помчался навстречу посетителям.

Те в удивлении остановились, и Ренделл изумленно пялился на мужчину, чьи обычно прилизанные волосы теперь стояли дыбом, щеточка усов тряслась, а пиджак был расстегнут, открывая болтающуюся кобуру. Это был господин Гроат, ответственный за хранилище.

Он проскользнул мимо гостей, затем развернулся, но при этом не мог выдавить слов, так и рвущихся из горла.

Уилер схватил его за плечо.

— Гроат, черт подери, что происходит?

— Мийнхеер Уилер! — вскричал тот. — Помогите! Ik ben bestolen! Politie!

Уилер встряхнул его.

— Эй, парень, говори по-английски! Spreak Engels!

— Помогите, нам нужна помощь, — только и смог произнести здоровяк-голландец. — Я… мы… нас ограбили. Полиция… мы должны вызвать полицию!

— Черт подери, Гроат, все это здание забито нашей собственной полицией! — сердито рявкнул Уилер. — Что случилось? Соберитесь и доложите мне, что произошло.