Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

– Ничего не изменилось. – Лиза покосилась на пустой стул возле холодильника. – Сидит, мультики смотрит.

– Знаешь, мне сон приснился нехороший. Будто вы с Артемкой на кладбище пошли. – Мама вздохнула, переводя дух. – В общем, мужичок какой-то колотил землю лопатами. И вот он бьет, бьет, а я молитвы читаю одну за одной. Читаю и понимаю, что это какие-то неправильные молитвы. Странные. Вроде слова те же, а смысл другой. Католические, может. Холодно, сил нет. И потом чувствую – тепло. Взгляд опустила, а возле меня пес стоит, мохнатый такой, огромный, и руки лижет.

Лиза вздрогнула:

– Что, прямо пес?

– Ага. Дворняга. Здоровенный. Я испугалась, а руку отдернуть не могу. И тут вижу, рядышком девочка стоит, с лыжами и лыжными палками под мышкой. Такая, в розовой шапочке. Говорит мне: «Вы не переживайте, Артем с нами погуляет немного». А голос у нее, знаешь, лающий, страшный. Тут я и проснулась… Не к добру, Лизонька. Сходила бы в церковь, помолилась, что ли.

Лиза была маловерующая. Из тех, кто держит иконку в спальне, носит крестик, но в церковь заглядывает, только когда сильно прижмет. Будто вера – это чудесная мастерская по решению мелких, точечных проблем. Лиза и сама понимала, злилась иногда, что не может, как говорится, пустить Бога в душу, но ничего поделать с собой не могла.

– Мам… – буркнула Лиза. – Мам. Как я устала, что все вокруг ищут виноватого. А виноватых нет. Так иногда бывает.

Хотя она знала, что самая страшная вина все же на ней.

Сработал таймер, который Лиза забыла отключить. Обед Артема. Обычно к этому времени Лиза уже разогревала суп или тщательно перемолотые вареные овощи, усаживала сына за стул, надевала слюнявчик. Сейчас она смотрела на пищащий таймер, зажав телефон плечом, и не шевелилась. Как будто мысль об Артеме вывалилась из памяти, а со звонком таймера вернулась вновь.

Мама сказала:

– Ладно, не буду мешать. Но подумай на досуге про церковь-то.

Лиза заверила, что обязательно подумает, отключилась, потом отключила и таймер тоже. Прислушалась к тишине квартиры. Показалось, что за входной дверью кто-то стоит. И еще показалось, что слышит тихие, едва разборчивые детские голоса.

Подошла к двери, дотронулась до замка, провернула. Голоса резко стихли.

– Ну, сейчас вы у меня…

Лиза распахнула дверь, ожидая увидеть того самого мальчишку в шапке и валенках, и осеклась. Лестничный проем был завален мусорными мешками. Это были обычные пластиковые черные и синие мешки, какие продаются в каждом супермаркете. Все набиты чем-то, завязаны разноцветными ленточками. Уложены вдоль стен, на полу, возле лифта. Один на другой, рядками и кучками. До потолка.

Лиза остановилась, не понимая. В квартиру просочился густой липкий запах мочи и пота. Мешки загородили лампы, и свет расползался с трудом, его было мало и только под потолком. На полу же сгустились тени. Лиза шагнула назад и уперлась спиной во что-то мягкое, податливое. Вскрикнула, развернулась. Вместо коридора квартиры выстроились один на одном синие мешки. Сквозь полупрозрачный тонкий пластик проступали четкие очертания частей тел. Где-то раскрытая ладонь, где-то часть лица – нос, приплюснутые губы, лоб. А еще стопы, живот, член, лопатки. В каждом мешке лежал скрюченный человек. Взрослый или маленький. Мужчина или женщина.

Теперь уже Лиза закричала громко, не стесняясь и не сдерживаясь. Мешки нависали, кренились. Разноцветные ленточки трепетали, словно на ветру. Воздух шевелился, заталкивая отвратительные миазмы Лизе в ноздри и в горло.

Несколько мешков упало под ноги и лопнуло, вываливая на кафель россыпь желтых пальцев и зубов, глаз и ушей. Лизу стошнило, она и сама упала – на колени, ослепнув от слез. Мешки падали вокруг, лопались. Один за другим. Мусор, который Лизе придется убирать бесконечно.

Краем уха услышала звук дверного звонка. Он прорывался из реальности в этот бесконечный мусорный трип. Взвился на высокой ноте. Потом в невидимую дверь заколотили. Лиза мотнула головой, размазала сопли и слезы по лицу, огляделась.

Морок развалился.

Она сидела на собственной кухне, облокотившись спиной о холодильник, и держала в руках таймер. Снаружи уже стемнело, в окно лился белый свет фонаря, смешивающийся с наметенным со стороны улицы снегом.

Мешков вокруг не было. Как не было пальцев, зубов, глаз и ушей.

А вот в дверь колотили. Сильно, требовательно.

На пороге стоял взволнованный Анатолий.

– Войти можно? – спросил он, и, не дав времени на ответ, ввалился внутрь, захлопнул за собой дверь и заключил Лизу в объятия.

Она провалилась в его коричневое теплое пальто, в аромат мягкой туалетной воды, в шершавую водолазку «под горло».

Пальцы Анатолия поглаживали ее волосы.

– Ты не отвечала на звонки. Я подумал, сорвалась. Мы же договаривались, помнишь? Терпеть. Три дня, потом станет легче и лучше.

– Милый… – Лиза запнулась. Продолжила, выдохнув: – Толя, дорогой, ты зачем пришел? Никто не должен тебя здесь видеть.

– Как же еще? С ума схожу, не знаю, что происходит. Вдруг у тебя уже полиция?

Он говорил сбивчиво, взвинченно. Лиза слышала, как колотится его сердце. Переживает, еще бы. Толя был на ночных похоронах. В общем-то, изначально это была именно его идея, поэтому неудивительно, что примчался такой перепуганный, наплевав на договоренности.

Лиза отстранилась.

– Заходи, раз пришел… – пробормотала она. – Мне тебя не хватало.

Роман закрутился несколько месяцев назад. Банальная ситуация, если разобраться. Оставив Артема под присмотром мамы, Лиза пошла на день рождения подруги в ресторан и там, оглушенная внезапной свободой, напилась и неожиданно для самой себя проснулась утром в одной постели с Анатолием. Почти ничего не помнила, кроме того, что познакомилась с ним на улице, когда ждала такси.

Банальные отношения, если разобраться. Анатолий развелся много лет назад и часто говорил, что нового брака не хочет, бытовые отношения не для него. Однако Лизе помогал – материально и морально. Сам никогда к ней не приезжал, потому что обговорили это заранее, но терпеливо выслушивал Лизины рассказы о болезни сына, тяжелой жизни и тысячах мелочей, от которых нельзя скрыться. Наверное, слишком мало времени прошло, чтобы ему это надоело.

Сейчас Анатолий… Толя, так и не снявший пальто, смотрелся в кухне инородно. На плечах его до сих пор не растаял снег. Лиза подумала, что, несмотря на всё случившееся, она хочет переспать с Толей в собственной квартире хотя бы раз.

Спросила:

– Не жалеешь, что связался со мной?

Он ответил:

– Не жалею. Немного переживаю за твое будущее, но не жалею.

– А чего переживать… – Лиза шевельнула плечом. – Тут два варианта. Либо меня посадят, либо