Ангел тьмы - Калеб Карр

Сайрус кивнул, и детективы вернулись к работе. Я слышал, как Люциус оглашает остальным фараонам обнаруженные улики: по тону его было понятно, что он вполне отдает себе отчет, сколь бесполезно все это, а потому, возможно, говорил он с ними несколько надменнее обычного.

— А теперь, капитан, потрудитесь записать: я уверен — и плоть, и позвоночный столб были разрезаны посредством некоего подобия грубой пилы. Мы можем исключить возможность свершения сей ампутации каким-либо студентом-медиком с целью хищения внутренних органов — никто не стал бы уродовать внутренние органы. И вон те прямоугольные участки удаленной кожи представляют для нас особенный интерес — они именно что удалены умышленно: по всей вероятности, дабы ликвидировать некие особые приметы. К примеру — татуировки, поскольку мы с вами в портовом районе… быть может, обычные родинки. Однако из этого следует, что убийца почти наверняка был хорошо знаком с жертвой…

Насмотревшись достаточно на мясо и фараонов — те поочередно балагурили либо игнорировали все, что вещал им Люциус, — я повернулся к мальчишкам, которые и нашли труп. Те все еще пребывали в возбуждении, не оправившись от шока, так что сейчас в каком-то нервическом веселье приплясывали вокруг. Я заметил, что вроде как знаком с самым тощим, и подвалил к нему, чтобы немного поболтать.

— Эй, Носяра, — тихонько позвал я; тощий немедленно обернулся и осклабился. Не нужно было предупреждать его, что не стоит выкрикивать мое имя при фараонах: малой был из той шайки пацанов, что ходили под Сумасшедшим Мясником, одним из подручных Монаха Истмена, — я работал с ними, пока не загремел на остров Рэндаллс, — так что он прекрасно знал: ни к чему мне лишний раз пересекаться с «быками». Если уж те однажды отметили тебя как баламута, впредь, где б вы ни встретились, обязательно с нездоровым удовольствием доколупаются, сделал ты что-нибудь эдакое или не сделал.

— Стиви-Свисток! — шепотом обрадовался Носяра, плотнее запахивая вокруг себя кусок парусины и потирая здоровенную и странно изогнутую часть своего лица, за которую, собственно, и заработал погоняло. — Извозом промышляешь? А я-то думал, ты работаешь на того трёхнутого доктора.

— Я и работаю, — отозвался я. — Долгая история. Чего здесь стряслось, лучше расскажи.

— Ну, — протянул пацан, снова принимаясь возбужденно приплясывать на месте. — Мы тут со Шлёпом да Болезным Луи, — и он показал на остальных ребят; я кивнул им, и они кивнули мне в ответ, — ну, мы просто гуляли, значит, по набережной, смотрели, типа, может, какая вещь ничейная у пирса подзавалялась…

Я хихикнул:

— Ничейная вещь? Во, Носяра, ты даешь.

— Не, ну надо ж это как-то обзывать, если быки зацапают. Короче, канаем мы к пирсу и тут глядь, фиговина красная в воде бултыхается. Прикинули, может, там чего вкусного внутрях упрятано, да нырнули за ней, как были, в портках, ну, короче. Вытягиваем, значит, ее эдак преспокойненько… ну и можешь представить, на чё это было похоже, когда мы ее развернули… — Он присвистнул и рассмеялся: — Братан. Болезный Луи сблевнул после этого, наверно, раз восемь — хрена ль там не проблеваться, коль у тебя полжелудка всего…

— Эй-эй-эй, — возмутился Болезный Луи. — Я те, Носяра, уже мильон раз говорить задолбался — это мой кишечник, таким вот я на свет уродился, без половины кишок, а не чего там другого!

— Ну, ладно-ладно… короче, — продолжал Носяра. — Пошли мы, значит, за фараоном, может, думаем, тут награда какая светит. Ну, и, короче, впредь будем умнее. Теперь эти гады не отпускают нас ни фига — прикинь, подозревают, может, это мы чего утворили! Не, ты прикинь, с какой это стати нам понадобится людей распиливать? И, главное, как, Господи Иисусе? У меня что один малый идиот, — он ткнул пальцем в пацана по кличке Шлёп, который, как я присмотрелся, похоже, вообще слабо улавливал, что происходило вокруг, — что второй, с полжелудком своим…

— Я ж те задолбался говорить, Носяра! — опять заверещал Болезный Луи. — Это мой…

— Все, все, твой кишечник, — успокаивающе буркнул Носяра. — А теперь завали пасть, будь так добёр. — И он обернулся ко мне с ухмылкой. — Не, ну вот ведь дебилы ёкарные. Такие вот, короче, делы, Свисток, сам-то каким ветром здесь?

— Я, — начал я, оглядываясь на толпу вокруг останков и замечая, что та начала вроде бы понемногу редеть. — Да пару тут друганов заехал подобрать. — В этот момент Сайрус и детектив-сержанты двинулись ко мне. — Ладно… мне пора уже. Но вообще я вроде собирался к Фрэнки заскочить на этой неделе. Сам там не будешь?

— Ну, если только фараоны когда-нибудь нас отпустят, — весело осклабился Носяра. — Не, ты прикинь, нам эдакую вот фиготень шить, а? — завел он сызнова, когда я двинулся обратно. — Это ж ни фига не логически! Хотя кто ж здесь хоть раз слыхал о логическом фараоне, а, Свисток?

Я ухмыльнулся ему в ответ, откозырял и вместе с Сайрусом и Айзексонами поспешил к экипажу.

Извозчик по ходу опять вырубился, хотя, когда Сайрус забирался назад, воспрял и тихенько так заскулил — вроде как надеялся, что вся эта скачка ему привиделась в похмельном кошмаре:

— О нет… нет, не надо! Послушайте, вы, я фараонов позову, если…

Маркус, устраиваясь на маленькой железной подножке справа, пока его брат таким же образом обосновывался слева, сверкнул полицейской бляхой.

— Фараоны уже здесь, сэр, — произнес он невозмутимо, перебрасывая через плечо ранец с инструментами и мертвой хваткой цепляясь за борт салона. — Окажите любезность, извольте сесть обратно и не шуметь — поездка не займет много времени.

— О нет… не займет, — обреченно простонал старик, — никак не займет, особливо поминая ту, что я пережил по дороге сюда…

Пока он ныл, я влез на козлы, прищелкнул поводьями, и мы загремели обратно по булыжникам Кларксон-стрит, оставляя за спиной странную сцену на набережной и рассчитывая — как выяснилось впоследствии, напрасно, — что более нам такого не услышать и не увидеть.

Пока экипаж наш несся на восток, моя голова аж кипела от мыслей, крутившихся вокруг кровавого зрелища да нашей безрадостной встречи с Кэт и ее клиентом. Но стоило нам выехать обратно на Гудзон-стрит и повернуть к северу, внимание мое окончательно отвлекли знакомые и — учитывая обстоятельства и мои думы — радостные звуки: едва поблизости не осталось ни одного фараона, способного услышать их разговор, братья Айзексоны немедленно предались любимой своей забаве — яростной перебранке.

— Вот не мог ты просто удержаться, не мог, скажи? — слышал я голос Маркуса, пробивавшийся сквозь бой кобылкиных подков по камням.

— Удержаться от чего? — визгливо отзывался с другого края сражающийся там за жизнь Люциус, решив заранее уйти в оборону.

— Ты же просто воспользовался удобным моментом, чтобы прочитать им всем лекцию, будто мы в начальной школе, — раздраженно продолжал Маркус.

— Я отмечал важные улики! — яростно сопротивлялся Люциус. Глянув разок через плечо, я увидел, как детектив-сержанты, словно два мальчишки, чего-то не поделившие меж собой, подались с подножек друг к другу, не обращая внимания на Сайруса и ошалелого извозчика, зажатых между ними в салоне. Впрочем, старик явно решил, что странная эта сцена суть новое свидетельство того, что он похищен маньяками.