Анатомия страха - Джонатан Сантлоуфер

– Конечно.

– И справляли бар-мицву?[19]

– Еще бы! Это был большой праздник. Родственники, друзья, друзья друзей, вся… – Я решил, что если уж врать, так красиво. – А какой у нас был паштет, вы не поверите! Произведение искусства. Грех было его есть.

– А ваш отец не возражал?

– Мой отец… Как папа мог возражать? Ведь он принял иудаизм.

Старуха широко улыбнулась:

– Зовите меня Адель.

Руссо многозначительно посмотрела на меня, мол, пора переходить к делу.

– Адель, – продолжил я, – давайте договоримся. Вы расскажете мне все, что вспомните, а я это нарисую. Мы с бабушкой очень часто так играем. Она рассказывает мне свои сны, а я их рисую. И зовите меня Натан.

– Красивое имя.

– Бабушке оно тоже нравится. Итак, прошу вас, садитесь вот сюда, – я указал на кушетку, – откиньтесь на спинку, глубоко вздохните и расслабьтесь.

Гостиная дома, где Адель Рубинштейн жила со своим слепым мужем Сэмом с 1950 года, великолепием не блистала. Мебель они с того времени, очевидно, не меняли. Более или менее новым был кофейный столик, купленный в «ИКЕА». Замшевая обивка на креслах и кушетке выцвела.

– Итак, Натан, я готова.

Я раскрыл блокнот.

– Значит, вы гуляли на этой улице…

– Да, с Сэмом. Это был наш вечерний шпацир, прогулка. Сэму полезно подышать свежим воздухом. Он ведь отшельник. Готов сидеть у телевизора весь день. Я ему говорю: «Сэм, ты же слепой, что ты там можешь видеть?» А он отвечает: «Какая разница. Я слушаю». Он смотрит старые шоу, которые помнит. Ну, те, что видел до того, как ослеп. Он говорит, что все хорошо представляет, хотя я не уверена. Его любимый сериал – о военном лагере. Он готов смотреть его до бесконечности. – Адель грустно покачала головой, и я воспользовался случаем прервать ее:

– Вы видели человека, склонившегося над трупом.

– Боже, какой ужас! Тут, на улице, рядом с нами. – Она понизила голос до шепота. – Человек, которого застрелили, был цветной. Но очень милый. Мы были знакомы. Он всегда приветливо улыбался и здоровался. И красивый, вы не поверите, прямо вылитый Сидней Пуатье. Вы знаете Сиднея Пуатье? А… – она взмахнула рукой, – вас еще на свете не было, когда он блистал в кино. Чудесный актер. Получил «Оскара». Не помню, как называется фильм. Кажется… «Полевые лилии» или что-то вроде. Первый цветной актер, который получил «Оскара». Я знаю, вам не нравится слово «цветной». Непонятно почему. Когда я росла, у меня было полно цветных друзей, и они не возражали, чтобы их так называли. Они часто приходили к нам домой, мама нас кормила. Для нее человек всегда оставался человеком. Вы понимаете, о чем я говорю, Натан?

– Да. Конечно, понимаю. – Я также понимал, что работать с этой женщиной нелегко.

Руссо улыбалась. Видимо, была довольна.

– Итак, Адель, закройте глаза и попытайтесь представить все, что вы тогда видели. Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Только не длинно, а двумя-тремя словами. Вы сможете это сделать?

– А почему нет?

– Хорошо. Первый вопрос. Вы слышали какие-нибудь звуки? Например, выстрел?

– Нет. Но ведь это Бруклин, здесь интенсивное уличное движение. Из-за него я полночи не могу заснуть. На следующий день я сказала Сэму: «Ты знаешь…»

– Адель, не забывайте, всего несколько слов.

– Да-да, разумеется. Выстрела не было. То есть я его не слышала. Это достаточно коротко, Натан?

– Замечательно. И вы увидели человека, который склонился над другим человеком, лежащим на земле. Так?

– Не совсем. Он не склонился, а просто стоял. Я сказала мужу: «Сэм, кажется, кому-то стало плохо».

– Почему вы так решили?

– Натан, извините меня, но тут двумя словами не получится. Я увидела: на земле лежит человек без движения. Что бы вы подумали?

– Вы правы, Адель. А человек, который стоял, был высокий?

– Трудно сказать. – Адель задумалась. – Он был в пальто, длинном пальто.

Мы с Терри обменялись взглядами.

– Прекрасно. – Я раскрыл рисунок, который сделал после разговора с женой Акосты, убитого накануне.

– Так вот, – продолжила Адель, – мы гуляли, и я их заметила. Один стоял, другой лежал на земле без движения. Потом мы подошли ближе и… – Она прижала руки к щекам. – О вэй`з мир! Ужас. Несчастный человек. Было видно, что он мертвый. Кошмар. Шонда. И его несчастная жена. Я увидела ее потом, когда приехала полиция. Кошмар.

Адель замолчала.

– Как вы догадались, что это его жена?

– Потому что мы находились рядом и полицейские задавали нам вопросы. Мне и ей, бедняжке. – Адель Рубинштейн наклонилась ко мне и прошептала: – У них был смешанный брак. Теперь это очень распространено. Лично я ничего против не имею, но дети… им будет нелегко.

Странно, почему до сих пор никто не упоминал о такой существенной детали, что у погибшего чернокожего белая жена?

– Давайте вернемся к тому, что вы видели.

– А что там еще было?

– Вы можете об этом не знать, Адель. – Я погладил ее руку и попросил закрыть глаза. – Когда вы приблизились, стоящий человек вас увидел?

– Он… – Старуха зажмурилась.

– Не напрягайтесь, Адель. Я тут, рядом с вами. Вам ничего не угрожает. Просто думайте о том человеке.

– Он моментально исчез. Только что был и… – Она покачала головой.

– Ничего, ничего. – Я снова коснулся ее руки. – Самое главное – не давайте ему исчезнуть из вашей памяти.

Она тяжело вздохнула.

– Вы видели его лицо?

– Да. Нет. Я видела что-то. но… сейчас не вижу.

– Подождите. Скоро увидите.

Прошло несколько минут.

– Адель, вы вспоминаете? – спросил я.

Она кивнула.

– Итак, давайте представим. Вы снова на той улице. Прогуливаетесь. Рядом с вами Сэм. Вы смотрите вперед и видите двух мужчин…

– Да…

– Вы подходите ближе. Тот, что стоял, поднимает голову и видит вас. А вы видите его. – Выражение лица Адель изменилось. Испуг исчез. – Его лицо… Вы можете его видеть, я знаю, можете.

– Да. Я его вижу! – Она тихо охнула. – Он тоже был цветной. Нет, подождите, подождите. Не цветной. Я ошибаюсь. Я его сейчас отчетливо вижу. Он был в маске!

– Какой?