Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

В груди слева закололо. Саша поморщился и потер в районе сердца. Такое уже случалось раньше на стройке, но он списывал все на погоду, на давление. Старшие тоже кивали: мол тебе сколько лет? То-то же, не мальчик, чай. Здоровья, может, на десятерых хватит, но годы адовой работы под открытым небом свое возьмут, как ни крути.

Он так и не собрался к кардиологу или неврологу… Хрен его знает, что там на самом деле болит. Но, во-первых, оплачиваемых отгулов у них не предусмотрено. Вон когда Рябой Андрюха упал на арматуру, бригадир первым делом спросил: кто его заменит? Когда сможет приступить к работе? А у человека проткнута нога и сотряс.

Таджиков и вовсе не считали… Так, расходный материал.

«Умер? Нового пришлют!» – гыгыкал довольный своей шуткой начальник. Ну а те, кто над ним, самые шишки – вообще мразоты отпетые. Вот кто действительно смотрел на рабочих, как на муравьев. Даже хуже, ведь муравей все-таки насекомое уважаемое.

Шефы смотрели на рабочих, как на клопов или гнид. И иногда Саше хотелось взять доску и пройтись хорошенечко по их наглым рожам. Чисто так, для острастки.

Так, ладно сердце… Но что это за хрень на лопатке?

Как-то раз его продуло на стройке, воспалился фурункул. Да еще где – в паху! И даже тогда Саша не пошел к врачу, все подручными средствами справлялся, перепробовал все советы, от различных мазей до великого средства из арсенала Петровича – луковой шелухи.

«Ты ее чуть кыпятком обдай, чуешь? Ну, шоб мякотка така была, кожурка-то. И вот, значитца, мякотку приложи к чирью – враз гной выйдет!»

В конце концов фурункул все-таки вскрылся сам, и Саша помнил, как тянул твердое длинное древко – стержень, помнил, сколько горячей дряни вытекло, с комочками, желтоватой. Он уже готов был поехать к врачу, но, слава богу, обошлось. Стремно – ну а что делать. И тут такое облегчение.

Но тогда хотя бы понятно было. А сейчас от этого молочно-белого бугорка веяло неправильностью.

– Бублик, ты чего там так долго? – позвала из-за двери Катя, зевая. – Тоже в туалет хочу.

Она чувствовала себя тут как дома и вовсю намекала, что пора бы им уже съехаться, долго встречаются – три месяца! И с ее зэпэхой снимать комнату несподручно, тогда как Саша живет королем в собственной однушке.

Саша лишь отнекивался. Во-первых, ему личное пространство нужно. А во-вторых, только дашь где-то слабину, и девушка тебя сожрет. Шаг за шагом, медленно, но верно.

Уж это он хорошо знал по своей бывшей. И там одной острасткой не обходилось.

– Уснул там, что ли, котик?

– Щчас… Послушай, зайди, а. Посмотри, чё эт у меня тут такое.

Дверь открылась, Катя зашла в ванную. В цветастом домашнем халатике, без косметики, да она и вообще ей по минимуму пользовалась, так, тени да стрелки.

– Что случилось? – Катино лицо-сердечко выглядело встревоженным, отчего Саша ощутил приступ нежности и, обхватив девушку ручищами, поцеловал в шею. Она засмеялась, притворно сопротивляясь и отталкивая его. – Пусти, колю-ю-ючка! Прикалываешься, да?

Саша чуть отстранился:

– Вообще-то нет. Посмотри, чё это?

Он развернулся, изогнув спину.

– Присядь. – Катя встала на цыпочки. – Ого! Жировик. Здоровый, зараза.

– Разве большой?

Холодок растекся по грудине, во рту слегка пересохло. Саша бросил взгляд в зеркало, испарина с которого уже исчезла. Жировик как будто и впрямь увеличился. Уже целая фасолина.

– Если будет расти, то придется вырезать. Давно он у тебя, пупсик?

– Вчера еще не было.

– Хм… Странно. Ну да, я бы заметила, наверное.

Катя многозначительно провела пальчиком по царапине возле хребта, которую сама же и оставила.

Саша задумался. Жировики, конечно, дело такое себе. Но разве они зудят и пульсируют и так далее? Ты подчас и не заметишь его вовсе, растет он себе и растет там.

– Кать, лук у нас есть?

– Да, вон только купила. Картошечки мне пожарить хочешь, хи-хи?

Саша рассказал про рецепт Петровича. Он был от фурункула, но вдруг и сейчас поможет. Катя посмеялась и сказала, что это бред. Что лучше уж сразу к врачу сходить, ибо жировики – это дело такое, что народная медицина вряд ли поможет.

– Ладно, иди на кухню, а то я сейчас уписаюсь!

Поиграв желваками, Саша потопал на кухню. Петрович, конечно, тот еще крендель, но вдруг сработает.

В затылке перекатился шарик боли. То, что Саша принимал за обычную усталость после стройки, превратилось в простуду. Ломота в мышцах, боль в суставах… И пульс стукает в этом гадском месте на спине.

Саша поставил чайник и, пока тот закипал, надербанил шелухи с пары луковиц. Кинул в миску… Заодно чая попить надо.

Щелкнул чайник, отключаясь и выдыхая клубы пара.

Звон затих. Саша смахнул пот с лица, залил кипятком шелуху.

Работником он был хорошим, а последние полгода так и вовсе упахивался так, чтоб просто прийти домой и забыться мертвецким сном. Просто чтобы не думать о прошлом, не думать о будущем. И вообще – о жизни. А какой смысл, если все равно все пойдет не так, как ты предполагал?

Бабушка любила говорить: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему про свои планы».

Да вот жировик этот хотя бы взять. Разве Саша его планировал? Никак нет! И хорошо бы поскорее от этой дребедени избавиться.

А еще бабушка говорила: «Неисповедимы пути Господни».

Саша стащил футболку и прокричал:

– Ка-ать! Дуй сюда, шелуху прикладывать.

– Щас! – отозвалась она, шаркая тапочками по коридору. Зашла на кухню, морща лоб и вглядываясь в экран мобильника. – Меня тут эта Ильинишна твоя долбит. Теперь мне сообщения наяривает, хотя я даже не проживаю тут. Говорит, повлияй на Сашку, чего это он на капитальный ремонт деньги никак не сдает. Надо оно мне больно, влиять на этого Сашку. – Катя обвила его шею и поцеловала в щеку. – Ну, чё у тебя там?

– Ай!

Будто электрический разряд кольнул между лопаток и разбежался по нервным окончаниям болью. Даже в пальцы отдало, как от сварки после дождя. Сейчас посильнее тряхнуло даже.

– Тих-тих-тих… – пробормотала Катя. – Твою налево! Будто больше стал. Больно, если так делаю?

– М-м-м…

– Ладно, давай свою шелуху сюда. А так?

– Нормально.

На лбу у Саши обильными каплями выступил пот. Во рту пересохло. Он вспомнил, как ходил на УЗИ мошонки. Тогда медсестричка стала обмазывать его причиндалы ледяным гелем, а у него ноги сделались ватными, и он едва не завалился в обморок. Как итог, лежал в полубессознательном состоянии на кушетке, пока