Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

в моей коллекции было четыреста шестьдесят пять вывесок. Из них следовало вычесть те две, что я подарил Калерии. Значит, оставалось четыреста шестьдесят три.

А три – это отвратительно.

Павел Давыденко

Кейсинчон

Тогда

– Я просто тебя посажу. Подкинем наркоту. На шесть лет сядешь. Или на восемь там. Хочешь?

– Н-нет… – одними губами выдавил Витя.

Голова кружилась, пот струился по лбу. В пыльном кабинете не хватало воздуха. Мент задумчиво покусывал ноготь на большом пальце, шевеля губами-червяками. Светлые волосы, глаза по-детски ярко-голубые, но колючие и недобрые.

– Тогда подписывай! – Губы его скривились. – Компенсация тебе будет. Дальше заживете. Молодой ты… Сколько лет, тридцать же? Еще одного ребенка заведете.

Витя бросился через стол на Мента, но тот встретил его ударом кулака в челюсть. Витя упал на пол. Спустя пару мгновений он вскрикнул. Мент сперва ловко и без раздумий прописал Вите в пах, а после присел рядом и схватил за волосы.

– Еще разок рыпнешься – на зону уедешь. И жена никаких денег не увидит. – С каждой фразой Мент оттягивал Витю за волосы все сильнее. – Но если согласишься… Все понимаю… Эмоции, погорячился…

– Больно…

– Я сейчас отпущу тебя, а ты встанешь и подпишешь бумаги. Ну что, добро?

Витя беспомощно завыл. А когда Мент оставил его, скрючился на полу, обхватив голову.

Сейчас

Хрупкая Ханна прижималась к Вите, и он гладил ее твердеющий сосок, пребывая в томной неге. На самом деле вьетнамку звали так, что и не выговоришь: Хаэйен, или Хуаейн, или еще как-то. Поэтому она и представилась попроще. Сейчас она водила пальчиком по его шраму на плече.

– Эксидент, эксидент?

– Йес…

– У-у-у! Со пэйн?

– Вери пейн… Очень больно.

– Очин-очин, – поцокала Ханна, на удивление быстро запомнившая с десяток русских слов. Она поведала историю, как однажды упала с мотоцикла из-за «бэд драйвер» и сломала ключицу.

Обычное дело во Вьетнаме. Витя впервые серьезно шлепнулся с байка спустя пару месяцев езды по Фукуоку. Вроде бы уже чувствовал себя в сумасбродном потоке как родной и вот на тебе, подрезали. Хорошо еще, что сгруппироваться успел, байк на бок положил. Легко отделался, лишь содрал кожу.

На телефон пришло пуш-уведомление из телеги. Витя открыл пост целиком.

«Тропическая депрессия перерастает в шторм, который, возможно, выйдет в Восточное море 5 октября».

И фотка: голубые пятна, море, стало быть, и зелено-красно-желтые завихрения сбоку, предшественники тайфуна.

Также уведомление из нового чата. Какая-то Хиен Данг, очевидно, хочет предложить бум-бум, то есть секс. Постоянно пишут, находят через «Люди рядом». Заблокировать, очистить чат, пометить как спам.

Витя отложил телефон. Как быть, если у тебя самого давно уже тропическая депрессия?

Как быть, если у тебя завихрения в кишечнике уже третий день?

Витя даже не сказал бы наверняка, когда он полноценно ел. После снорклинга в тот день? И вроде как тогда уже себя чувствовал хреновенько. Но списал это на эмоции после ныряния с трубкой.

Еще бы! Ведь все пошло совсем не так, как он воображал.

Только что он восхищался диковинными рыбками и подводным ландшафтом со сталагмитами, пещерами и водорослями, погружался все глубже. Как вдруг в трубку хлынула вода.

Витя захлебывался, дышать стало нечем, и он пытался всплыть, но почему-то не получалось…

А после он увидел шевелящиеся в толще воды тени. Вспомнил разные видео с акулами из Египта. Хотел закричать, но не мог.

Что было потом, Витя плохо помнил. Его вытащили на берег, и он ворвался в реальность, кашляя и хватая ртом воздух ровно в тот момент, когда вьетнамец без двух передних зубов склонился над ним, собираясь делать искусственное дыхание. Вовремя в себя пришел, получается.

Ему что-то там говорили и успокаивали. Мол, даже с клапаном трубки все было нормально, просто он запаниковал и нафантазировал там чего-то себе. И естественно, никаких акул не было в помине.

Проработал пережитое с психологом, угу. Иногда Вите казалось, что в целом посторонний человек знает о нем даже больше, чем следовало бы.

После как раз и начались проблемы с кишечником… Напугался до усрачки, ага.

Задорные девчонки из аптеки сперва продали Вите лоперамид, который убирал симптомы, но не причину диареи. Впрочем, Витины страдания лекарство никак не облегчило.

Когда он вновь приехал в «фармаси», девчонки покачали головами, поцокали языками, выдали ему блистер антибиотиков и капсулки россыпью в двух пакетиках. Во Вьетнаме так принято: выдают лекарств ровно столько, сколько нужно.

– Кейсинчон, кейсинчон, – твердила одна из провизорш.

Эти таблетки вроде бы сработали: во всяком случае, Витя наконец-то смог отойти от унитаза дальше пяти метров.

Между тем Ханна перестаралась с засосами. Витя выпростал из одеяла руку и потрогал шею: кожа горит. Ханна и сейчас липла к нему. В туалет бы сходить сперва… А ладошка азиатки уже ласкала его опять, умело и проворно.

– Уан мо тайм? – улыбнулась Ханна и, обдав его жаром дыхания, поцеловала.

– Вэйт… – Витя отстранил ее. – Стап… Да подожди ты.

– Вай, хани?

Витя побрел в туалет, почесывая голый зад.

Зайдя в туалет, он прикрыл дверь. Глянул в зеркало – челка прилипла к вспотевшему лбу, губы распухли… Зеркало все в мелких капельках, надо бы протереть. Хотя гостьям, которых он водит, в общем-то, фиолетово на чистоту и порядок. Лишь бы трахал как следует.

Едва успел прикрыть дверь, как кишечник скрутил спазм. Витя уселся на белый трон и сморщился… Звуки слышны, сто процентов. Ну так и что? Ханна вечером улетает в Хошимин, он же Сайгон, – и хорошо.

На пляже загорала, и он подкатил, конечно же. На автомате, уже привычно, начал диалог, позабыл про живот сразу же. Навскидку трудно было сказать, откуда она. Глаза голубые, как потом выяснилось, линзы. И не особо-то узкие и раскосые. Короткий диалог, и вот он уже мажет Ханне спинку и плечи кокосовым маслом, чтобы не обгорела. Хотя большинство вьетнамок солнечные ванны не жалуют. На байках ездят даже в самую жару замотанные в тряпки, с масками на лице, в перчатках…

Но вот такие «столичные штучки» позагорать любят.

Потом – тур по барам. А после пьяные гнали на байке по ночной дороге, и Ханна прижималась к нему и кричала: «Слоу, слоу! Плиз, слоу!» А потом Витя впотьмах наступил на бесячую коротконогую дворняжку, с которой у него и так были натянутые отношения. Псинка с заливистым лаем бросилась на них, скалясь и рыча, и Ханна верещала, а Витя запустил в собаку бутылкой воды.

Дрянная псина и сейчас на кого-то