Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Мама завопила. Папа оттолкнул нож ногой, и тот лязгнул о стену.

– Кира! – крикнула мама, захлебываясь слезами. – Не тронь ее! Не тронь!

Мама продолжала ползти назад. Вскоре она оказалась в спальне. Папа вошел за ней. Треснул дверью так, что со стен посыпалась штукатурка. Дверь медленно открылась. Папа наматывал простыню на кулак.

Мама поднялась и попробовала выбежать, но ее свалил страшный удар в живот, нанесенный обмотанной рукой. Мама задыхалась, корчась от боли, перебирая ногами. Папа обошел ее сзади. Он смотал простыню в веревку и забросил под мамин подбородок. Стал тянуть. Краснел. Мама долго била ногами, хватала простыню, но через несколько минут руки обмякли и безжизненно повисли. Папа продолжал тянуть. На шее и лбу у него выступили толстые провода вен. Наконец он отпустил, и мама легла.

Папа сел рядом, немного посидел так, а затем встал и захлопнул дверь – на этот раз та осталась закрытой.

Следующие двадцать минут стали для Киры настоящей пыткой. Она вернулась в реальный мир опустошенной. Взгляд Андрея застыл на мониторе. Юля встала и попятилась к окну, прикрыв рот ладонью. Звуков в реальном мире тоже не существовало.

– Я выключу, – сказал Андрей и потянулся к лэптопу, но Кира остановила его:

– Нет.

Спустя вечность дверь спальни на экране отворилась. Папа вышел и, шатаясь, прошел мимо плюшевого медведя. Мамы на полу больше не было. Кира не сомневалась, что она уже висела в петле.

Кира застонала.

* * *

– Может, переночуешь у нас? – спросила Юля.

Кире наконец удалось прийти в себя. Битый час она сидела оцепеневшая, куря сигарету за сигаретой на балконе. Слез не было. Что-то оборвалось внутри, смялось, рыссыпалось на крохотные частицы, оставив внутри черную пустоту. Что-то жизненно важное. То, без чего было невозможно дышать.

– Нет, – покачала головой Кира.

– Ну куда ты в таком состоянии?

– Не знаю… Не знаю. Домой.

Юля схватила ее, прижала к себе, разревелась. Кира не ответила на неуклюжие объятия.

– Я… Я поеду, Юль. Спасибо. Я еще не сделала подарок папе.

Юлино лицо скривилось от недоумения:

– Что?..

– Подарок папе, – повторила Кира.

В комнату, говоря с кем-то по телефону, вошел Андрей.

– Я дал им твой номер. Сегодня ты остаешься тут. Пройдет время, пока они разберутся. А пока тебе нужна защита. У них связи. Если сейчас засветимся, нас раздавят. Но ничего. Мы их нагнем. Просто нужно быть осторожными.

– Сделай мне копию видео.

– Зачем?

* * *

Папа не отводил взгляда от почерневшего экрана даже после того, как видео закончилось.

Кире хотелось плюнуть ему в лицо. Ладони вспотели, сердце молотило по грудной клетке, а живот скрутило.

– С днем рождения, папа, – выдавила она и протянула пачку сигарет. Он механически взял подарок, посмотрел на дочь, но тут же отвел взгляд. – Надеюсь, ты умрешь еще до операции. Тогда тебе не придется переживать этот позор.

– Не надо… – прохрипел отец. – Кира…

Она встала, выдернула флешку из проигрывателя и стремительно пошла к выходу.

– Кира!

Она остановилась и оглянулась. Внезапно напыщенный монолог показался ей совершенно пустым. Вылизанным пластиком. Кира стиснула зубы и, сдерживая слезы, сказала:

– Надеюсь, это стоило того. Кури, папа.

Она развернулась и вышла.

Кира не стала заводить двигатель, оказавшись в машине. Долго безотчетно смотрела в окно папиной палаты и пыталась подавить эмоции, рвущиеся наружу сквозь тонкую мембрану самоконтроля.

Вдалеке зарокотал гром. По лобовому стеклу застучали тяжелые капли. Мембрана лопнула, и из глаз Киры хлынуло жгучее горе.

Елена Щетинина

В этой истории все кошки и коты остались живы

В первую секунду, когда дочь оглушительно завопила в своей комнате и послышался удар, как будто что-то рухнуло – или было с силой брошено в стену, – в моей голове пронеслись десятки самых ужасных предположений. Она упала? На нее что-то упало? Взорвался телефон? Или пауэрбанк? Лопнула лампа?

Эти предположения сдавили мне горло и одновременно швырнули вперед – так, что я даже и не поняла, как оказалась в Васиной комнате.

Ничто не пылало, не шел черными клубами едкий дым, не зиял дырой натяжной потолок, не валялся на полу комод, расщеперившись выдвижными ящиками, – последним из моих панических видений было то, как он накрывает собой привставшую на цыпочки и пытающуюся что-то нашарить на нем Васю. В комнате царил лишь легкий хаос – какой и бывает к вечеру в детском царстве.

Дочь бросилась ко мне, обняла и затряслась в том самом искреннем и безысходном отчаянии, которое свойственно только детям.

– Мама! – рыдала Вася, цепляясь за меня дрожащими руками. – Мама, Томасина умерла.

Я присела на корточки и погладила ее по голове.

– Какая Томасина? Тебе прислали какое-то видео на телефон?

Вася помотала головой и указала пальцем на валявшуюся у стены книгу. Судя по лопнувшей обложке и мятым страницам, – именно ее швырнули с тем грохотом, который так напугал меня.

Я протянула руку и кончиками пальцев подвинула к себе книгу. Пол Гэллико. «Томасина». Странно, я не покупала ее. Разве она для шестилеток?

– Откуда это у тебя? – спросила Васю.

Та, кажется, даже не слышала меня, продолжая трястись в рыданиях.

– Тома… Тома… сина… у… у… умерла-а-а-а-а-а-а!

Ну конечно, умерла.

Продолжая прижимать к себе Васю, я одной рукой открыла книгу – от ее страниц еще пахло острой свежестью новизны – и быстро пролистала к финалу. Не скажу, чтобы я помнила его наизусть – эта история никогда не входила в ряд моих любимых, но и забыть его напрочь я так и не смогла за все двадцать лет. Именно из-за того, из-за чего она не входила в ряд моих любимых.

Мертвая кошка.

Все вскинули голову – и Лори, и Эндрью, и заплаканная миссис Маккензи, и распухший от слез Вилли с обвисшими усами.

Снова раздался крик – долгое, жалобное, пронзительное «мяу!». И кто-то в комнате сказал: «Томасина».

– Кто сейчас говорил? – крикнул Эндрью.

Тишина была ему ответом. Когда же все еще раз взглянули на Мэри, на ее бледном лице навеки застыла улыбка.

Наутро, когда отец Энгус ушел, под окном обнаружили бездыханное рыжее тельце. По свалявшемуся мокрому меху и холодным лапкам, все поняли, что прошлой ночью их покинули сразу две живых души.

И теперь они вместе.[116]

– Откуда у тебя эта книга? – снова спросила я Васю.

Я никогда не верила, что в детях нужно воспитывать сострадание именно таким образом: впихивая в