Люби меня до смерти - Эллисон Бреннан

Наши дни

Брэд Прентер думал, что ничто и никогда не вернет его за решетку, но Люси Кинкейд поможет ему понять, как сильно он заблуждается.

Женщина взглянула на часы на экране своего компьютера и нахмурилась. Было уже почти шесть, а она обещала своему брату Патрику, что не опоздает, после того как дважды отменила совместный ужин на прошлой неделе.

– Давай же, давай, – пробормотала она, разделив экран на шесть окон для чата, которые могла отслеживать одновременно. – Ты был здесь в пять каждый день на этой неделе. Куда же сегодня-то запропастился?

Боковым взглядом Люси заметила директора Фонда охраны материнства и детства Фрэнсис Бакли, направляющуюся к своему столу. Девять лет назад Фрэн покинула ФБР и вышла на пенсию, отдав двадцать пять лет своей жизни агентству. Хотя ей уже стукнуло шестьдесят, дама выглядела и вела себя так, словно была на десяток лет моложе. Фрэн стала для Люси наставницей вскоре после того, как та пришла в фонд добровольцем три года назад. Она написала убедительное рекомендательное письмо в поддержку заявления Люси о принятии на работу в ФБР и помогала новенькой готовиться к письменным и устным экзаменам. Последние три месяца директриса морально поддерживала Люси, пока та ожидала известия о том, прошла ли она на следующий этап процесса поступления на работу в Бюро или нет.

Женщина гнала от себя мысли о том, что ее могут и не принять, но знала, что процесс может растянуться на многие месяцы, и неизвестность раздражала ее. Последние шесть лет она мечтала стать агентом ФБР. Все, что Люси делала, было тщательно просчитано и направлено на поступление на службу в Федеральное бюро расследований – и ее учеба в университете по двум специальностям (психология и компьютерные науки), и стажировки в Сенате США, департаменте шерифа округа Арлингтон и в управлении судмедэкспертизы округа Колумбия. А также работа волонтером в школах и в Фонде охраны материнства и детства. Она надеялась, что приемная комиссия увидит, что накопленные ею знания и опыт сделают ее ценным сотрудником для Бюро.

Фрэн положила руку на спинку кресла Люси.

– Тик-так, тик-так… Уже шесть!

– Еще немного. Прентер пока не вышел в Сеть, а он всегда здесь ближе к концу рабочего дня.

– Всякое бывает. Не можешь же ты сидеть здесь всю ночь, поджидая его… У тебя своя жизнь. Разве ты не должна сегодня ужинать с братом?

– Да, но…

– Люси, Прентер будет здесь завтра.

– У меня есть еще минут двадцать, и в семь я уже буду в «Клайдс».

– Только если долетишь до метро.

– Я быстро бегаю, – ответила она, мысленно постучав по дереву.

Пожилая женщина покачала головой, но понимающе улыбнулась.

– Если ты все еще будешь здесь в шесть пятнадцать, я выключу свет.

Это вовсе не было пустой угрозой – Фрэн действительно уже так делала. Люси перекрестилась и послала директрисе воздушный поцелуй, прежде чем вернуться к суматошным чат-румам.

ФОМД был оснащен мощными компьютерами с защищенным соединением, не хуже, чем в ФБР, и занимался расследованием преступлений, связанных с незаконной сексуальной эксплуатацией женщин и детей. Когда им удавалось собрать достаточный объем доказательств, чтобы определить личность жертвы или насильника, они передавали дело в ФБР или местную полицию для дальнейшего расследования.

Помимо своей основной деятельности, фонд также отслеживал перемещения выпущенных на поруки сексуальных преступников. По закону такие осужденные должны были встать на учет в местных правоохранительных органах сразу после освобождения из тюрьмы, делая это в каждом последующем месте жительства.

Однако, в зависимости от штата, в среднем около половины подобных правонарушителей либо не вставали на учет вовсе, либо переезжали и не вставали на учет в новом месте. Условно-досрочно освобожденные были гораздо больше других склонны к рецидивам, поэтому ФОМД вел наблюдение за ними. Рабы привычек, подобные люди зачастую вносят лишь минимальные изменения в свои интернет-личности и продолжают охотиться за тем же типом женщин или детей, наивно полагая, что могут скрыться, просто переехав в другой город или штат. И если бы на их пути стояли лишь одни правоохранительные органы, девиантам[1]действительно все сходило бы с рук. У полиции нет ни времени, ни достаточных сил, чтобы следить за каждым не вставшим на учет.