Явился паук - Джеймс Паттерсон

— Итак, откиньтесь на спинку кресла и расслабьтесь, наслаждайтесь полетом, — пошутил вымогатель, — вообразите, что пилот — ваш лучший друг. Ну, может, не самый лучший.

Он приковал меня наручниками к подлокотникам одного из четырех кресел. Вот и я стал заложником. Может, сумею выдернуть подлокотник? Не больно-то прочная конструкция из металла и пластика…

Наверняка посланец Сонеджи был профессиональным летчиком. «Цессна» плавно вырулила на взлетную полосу, разогналась и поднялась в воздух. Мы летели на юго-восток, миновали восточную часть Орландо и Санкт-Петербурга. На земле я знал, что мы под постоянным наблюдением, а сейчас все зависело от прихотей Сонеджи и его связника.

Сперва мы молчали: откинувшись на спинку кресла, я наблюдал за его работой, стараясь запомнить все детали полета. Он вел себя как профессионал: управлял машиной легко и умело, без всяких признаков волнения. Когда мы пролетали над Флоридой, меня осенило: ведь Голдбергам угрожали члены колумбийской наркомафии… Не совпадение ли? В них я уже не верил.

В работе копа, в моей работе, есть одна важная закономерность, о которой нельзя забывать ни на минуту: девяносто пять процентов преступлений удавалось раскрыть только потому, что преступник допускал ошибку. Сонеджи пока не допустил ни одной, не оставил нам ни единой зацепки. Но время ошибок близилось: обмен может стать для него роковым.

— Все отлично распланировано, — обратился я к пилоту. Мы уже летели над Атлантикой, все больше удаляясь от берега. Интересно, куда и зачем летим? Для обмена ли?

— Вы правы. Все продумано вплоть до мельчайших деталей.

— Девочка и вправду в порядке? — Я пытался завязать разговор.

— Я уже сказал вам утром. Ни единого волоска с головы не упало.

— Верится с трудом, — признался я. — Особенно после того, что сталось с Майклом Голдбергом.

— Хотите — верьте, хотите — нет, — пожал плечами пилот. Его это мало волновало.

— Мальчика изнасиловали. Как же я могу верить, что девочке ничто не грозит, — не отставал я.

По его косому взгляду я почувствовал, что он не знает о том, что стряслось с Майклом Голдбергом. У меня возникло чувство, что он вовсе не партнер Сонеджи, что у того вообще не может быть партнеров. Возможно, пилот — просто наемник, тогда у нас есть шанс спасти девчушку…

— Уже после смерти Майкл был зверски избит и изнасилован, — настаивал я. — Так что знайте, во что вы ввязались. И кто ваш партнер.

Он почему-то ухмыльнулся:

— Я понимаю вашу озабоченность, но хватит намеков и вопросов. Сидите спокойно. Девочку не избили и не изнасиловали. Слово джентльмена.

— Но вы не можете этого знать, — возразил я. — С утра вы ее не видели и понятия не имеете, что делает с ней этот маньяк, Сонеджи или как его там…

— Что поделаешь, всем нам приходится верить партнерам на слово. А теперь помолчите. В связи с тем, что наш экипаж не полностью укомплектован, мне не удастся обеспечить вас закуской и прохладительным во время полета.

Почему ж он так чертовски спокоен? Почему так уверен в себе? Участвовал ли раньше в похищениях? Не привлекался ли к ответственности? Не мешало бы проверить. И я это сделаю, если, конечно, вообще буду иметь такую возможность…

Я посмотрел в иллюминатор: «Цессна» плыла над океаном. С тех пор как мы покинули Орландо, прошло чуть более получаса. Море слегка штормило, несмотря на ясную погоду. Одинокое облачко отбросило тень на стальную гладь воды. Зыбкое отражение самолетика мелькало в волнах. Думаю, ФБР засекает наш путь с помощью радара, и пилот не может не знать об этом. Похоже, его ничто не волнует. Какая-то жуткая игра в кошки-мышки… Как он поведет себя дальше? Где Сонеджи и Мэгги Роуз? Куда мы направляемся?

— Где вы так научились управлять самолетом — во Вьетнаме? — вдруг сорвался вопрос, давно не дававший мне покоя. Возраст у него самый подходящий — под пятьдесят, хотя выглядит он изрядно потасканным. Я уже сталкивался с ветеранами Вьетнама, способными на что угодно: такие вполне могли заняться киднеппингом.

Вопрос явно задел его, но он предпочел промолчать. Странно: никаких признаков волнения или беспокойства — а ведь один из похищенных детей уже мертв. Почему же он так самоуверен?

Что известно ему такого, чего не знаю я? Кто такой Гэри Сонеджи? А сам он кто? Какая между ними связь?

Через полчаса «Цессна» пошла на снижение. Внизу зеленел островок, окаймленный песчаными пляжами.

— Ничего не понимаю. Где мы? Что это за остров?

— Малый Абако, — отозвался пилот. — Ну что, у нас кое-кто на хвосте? Фиберы? Небось засекли нас своими радарами? Вы, поди, утыканы разными передатчиками?

— На мне абсолютно ничего нет.

— Значит, они чем-то обработали денежки, — продолжал он, — может, флуоресцентным порошком?

Ему знакомы все хитрости нашей работы.

— Мне, во всяком случае, об этом неизвестно, — откровенно признался я. Действительно, от фэбээровцев можно ожидать всего, они не посвящали меня в свои планы.

— Надеюсь, вы не лжете. Трудно вам доверять после истории в Парке Диснея. Пригнать столько копов и фиберов — и это после нашего предупреждения. Да, в наше время никому нельзя верить.

Его, разумеется, не заботило, насколько мне не нравились эти шутки. Сейчас он производил впечатление человека, окончательно утратившего всякие надежды, которому представился последний шанс заработать. И ему плевать, что это будут самые грязные деньги в мире.