Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов

Два дня под разными предлогами мне удается избегать Лидии, но так не может продолжаться вечно. Вновь увидеть Апрель – главный посыл моего наполовину свихнувшегося от ожидания рассудка, а для того чтобы увидеть ее, нужно явиться на сеанс лечебного сна. Мне глубоко безразлична сама процедура «священного таинства», но она – единственное связующее звено между мной и Апрель. Прихожу в клинику к Лидии, что напоминает явку с повинной, но реакция отверженной женщины оказывается неожиданно мягкой. Мы пьем чай, не упоминая о двухдневном моем отсутствии, старательно создавая впечатление, что у нас по-прежнему все хорошо. Но это только иллюзия, и мы оба понимаем, что уже ничего нельзя исправить. В конце концов, Лидия не выдерживает первая.

– Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь! – отстраненно произносит она. – Я тебя потеряла?

– Нет, конечно! – Вряд ли мой ответ способен ее обмануть, но, каковы бы ни были обстоятельства, слабость любой женщины кроется в ее собственном желании быть обманутой. Правда, есть и другая точка зрения: слабость делает женщину непобедимой.

– Ты пришел со мной попрощаться?

– Да говорю же тебе – нет! – продолжаю гнуть свою линию. Очень важно, чтобы у меня как можно дольше оставались развязанными руки, а для этого необходимо сохранить хотя бы видимость отношений с Лидией. – Я пришел сказать, что согласен еще на один сеанс! Мне настолько хочется прийти в себя, что я готов на все!

Она смотрит недоверчиво.

– Так вот что мучит тебя последнее время?

– Похоже, я оказался более впечатлительным, чем казалось поначалу!

– Твой страх можно понять! – задумчиво говорит она. – Если честно, я и сама побоялась бы исповедаться самой себе под действием субстанции, чье действие на человеческий мозг невозможно объяснить.

– Так мы сможем сегодня предпринять еще одну попытку? – спрашиваю осторожно, стараясь не выдать подлинную причину моего интереса.

– Сможем, только позже. Сейчас на очереди сложная пациентка, ты пойдешь после нее.

– В каком смысле сложная? – Надеюсь, мой голос звучит не слишком заинтересованно.

– Во всех смыслах. Да ты ее видел. На редкость эффектная девушка! Из тех, кого, встретив раз, уже невозможно забыть.

– А-а… да, помню. Действительно, производит впечатление. А что с ней не так?

– Весьма неординарный случай: ей хочется вспомнить, кем она была в предыдущих инкарнациях.

– Да? Ну, не знаю даже, что сказать. Наверное, это действительно интересно. Если, конечно, верить в реинкарнацию.

– Она верит.

– А ты? – спрашиваю с усмешкой.

– Дорогой, неужели у меня есть время для таких глупостей? – раздраженно отвечает Лидия. – Кто-то ведь должен заниматься делом, не так ли?

– Это ответ Марфы, а не Марии! – ухмыляюсь я.

– Ты о Марфе из Магдалы? – настороженно интересуется Лидия.

Мне надо бы проявлять большую осторожность: эту женщину нельзя недооценивать, и, боюсь, она прекрасно поняла смысл моих слов. Пока Марфа готовила для гостей еду, Мария восторженно внимала Иисусу, чем вызвала его расположение. Ни в коем случае нельзя давать Лидии повод для ревности, поскольку это расстроит все мои планы. К счастью, она, похоже, не заметила аналогии. Лицо Лидии спокойно, в голосе нет волнения:

– Без Марфы не было бы и Марии. Кто-то должен был помочь ей встать на ноги. Но такие вещи, конечно, не ценятся.

– Ну почему же? Лично мне Марфа симпатичнее. В ее доме всегда был порядок! – говорю со значением, пытаясь успокоить.

– Но только не в голове! – отвечает она. – Иначе ей удалось бы стать куда более счастливой.

Наш диалог прерывается – доктор вызывает Лидию в свой кабинет, и я перебираюсь в холл. Мой удел – ожидание.

Когда-то это все равно должно было произойти! Ты живешь со смутным предчувствием перемен, способных радикально переменить судьбу, и наконец встречаешься с той, что является подлинным смыслом твоего перманентного ожидания. Апрель уместно сравнить с неопознанным летающим объектом, вынырнувшим из беспорядочного скопления облаков, подсвеченных предзакатным солнцем. Ты стоишь, завороженный неземным изяществом его формы и мерцанием бортовых огней, и твой восторг берет верх над инстинктом самосохранения. Забывая о тех демонах, которые могут находиться внутри планирующего объекта, ты делаешь шаг ему навстречу. Но этот шаг оказывается гибельным.

Апрель нервничает, что не удивительно. Да и мое собственное спокойствие – не более чем защитная реакция, позволяющая такому неуравновешенному субъекту, как я, сконцентрироваться на предстоящем раунде борьбы с всемогущим и потому непобедимым фатумом. Эта борьба требует так много нервной энергии, что мое внутреннее тепло расщепляется на бесконечно малые порции, а мембраны клеток, в которых оно укрывается, съеживаются от напряжения. Напряжение усиливается с каждой секундой, и холл постепенно превращается в некое особое пространство, где стены с висящими вкривь и вкось картинами, уплывая в бесконечность, теряются в кривизне мировых линий, а холодный свет ламп сосредоточивается на узком пятачке, в центре которого находится Апрель. Увидев меня, она сдвигается к краю кожаного дивана, освобождая место. Примостившись возле нее, ощущаю неповторимый запах – дурманящее созвучие горьких и терпких нот.

– Вы тоже пришли на сеанс? – интересуется она.

– Я записан после вас. Но вы явились намного раньше времени.

– Специально так сделала. – Она виновато улыбается. – Ужасно нервничаю.

– Я вас понимаю, здесь не слишком подходящая обстановка для того, чтобы успокоиться. Но на самом деле нервничать не нужно. Процедура пройдет нормально. У них здесь все отработано.

Моя попытка придать голосу убедительности оканчивается провалом. Апрель замечает укоризненно:

– Разве с вами все прошло хорошо?

– Из каждого правила бывают исключения. На меня вообще равняться не стоит. Я – человек… – Поскольку мне не удается подобрать нужное слово сразу, предложение, не скрывая усмешки, заканчивает Апрель:

– …исключительный, раз вы исключение из правил.

– Нет, конечно! Скорее, плохо вписывающийся в привычные рамки, – пытаюсь возразить я. – У меня все не как у людей!

– Представьте, у меня тоже! Даже не знаю, хорошо это или плохо?

– В вашем случае вряд ли плохо!

– Я в этом не уверена! – отвечает она серьезно, а затем, внимательно за мной наблюдая, спрашивает:

– А что вы можете сказать о себе? Вы не очень-то похожи на человека, нуждающегося в помощи. Зачем вам нужна эта двусмысленная терапия?

– Сам хотел бы знать. Вообще-то, мне придется ее пройти скорее принудительно, чем по собственному желанию. Но, честно говоря, самому интересно, что из этого выйдет.

– Странно как-то… принудительная психотерапия. Не представляла, что таковая существует. Вы алкоголик?

– Нет. Не пью, не колюсь. По мнению того, кто меня сюда направил, мое хобби имеет принципиально иной характер.

Как всегда не вовремя входит Лидия. Косой взгляд в нашу сторону, и сразу же уголки ее губ опускаются – явный признак неудовольствия. Впрочем, она и не думает сдаваться – преувеличенно тепло улыбается мне и сразу же сухо обращается к Апрель:

– Вы пришли слишком рано!

– Но ведь это не преступление, не так ли? – с иронией интересуется моя собеседница.

– Не преступление, – соглашается Лидия. – Но у нас непредвиденная задержка, и в результате в процедурную вы попадете не