Через мой труп - Миккель Биркегор

Это был экземпляр романа «Что посеешь». Книгу я написал пять лет назад, и совершенное в ней убийство происходило как раз в том самом отеле, где я находился в настоящий момент.

Я положил роман поверх почты. Во рту у меня внезапно пересохло, я потянулся за своим стаканом и сделал изрядный глоток.

На форзаце было изображение одной из улиц ночного Копенгагена. Какой именно — определить сложно, однако сразу было видно, что далеко не самой изысканной. Погруженные во мрак подъезды и серые фасады домов в сочетании с яркими неоновыми огнями рекламы и булыжными мостовыми создавали мрачную атмосферу и являлись прекрасной прелюдией к событиям, описываемым в книге.

На долю Сильке Кнудсен, проститутки с Вестербро, убийцы и главной героини романа, за всю ее нелегкую жизнь выпадало великое множество разного рода приключений и испытаний. И вот однажды она решает отомстить всем своим обидчикам. Грубые клиенты на собственной шкуре испытывают все издевательства и унижения, которым они подвергали девушек, альфонсы умирают долго и мучительно, вспоминая каждую крону, которую они отняли у своих безропотных подопечных, а самый отталкивающий персонаж книги — насквозь коррумпированный комиссар уголовной полиции — находит смерть в снятом на чужое имя гостиничном номере. Получает по заслугам и одна из коллег Сильке по ремеслу, которая присвоила себе деньги, заработанные ими обоими, когда они вдвоем обслуживали одного из клиентов. Героиня подстраивает ее групповое изнасилование, и когда жертва — связанная, избитая и измученная — оказывается брошенной своими истязателями в холодном складском помещении в Южном порту, мстительница убивает ее, вкалывая лошадиную дозу героина. Это убийство, происходящее в самом начале книги, является причиной того, что живущая в Ютландии[26]сестра убитой, Анника, отправляется в Копенгаген, чтобы расследовать обстоятельства ее гибели. Сталкиваясь с постоянным противодействием со стороны не самых приятных типов из окружения покойной, Аннике в результате все же удается успешно провести расследование. В этом ей немало помогает собственный профессиональный опыт адвоката, а также содействие юного инспектора полиции, которого она совращает. Заключительная сцена встречи двух женщин происходит в некоем отеле в Вестэнде. Они преследуют друг друга, бегая по верхним этажам здания, в то время как нижние этажи охвачены пламенем. В конце концов Сильке — разумеется, не без помощи Анники — срывается с крыши шестиэтажной гостиницы и разбивается о тротуар прямо перед главным входом. Анника, казалось бы, должна быть довольна, ибо добилась своей цели — отомстила за сестру. Но вместе с тем она ощущает, что в процессе осуществления своей мести сама едва не превратилась в проститутку: она не испытывает ровным счетом никаких чувств по отношению к совращенному ею влюбленному полицейскому и вынуждена расплачиваться за добытые сведения, оказывая юридическую помощь всякому отребью. Будущее Анники читателю так до конца и не ясно: либо она возвращается к себе домой в Ютландию, либо, оставшись в Копенгагене, пополняет собой ряды столичных жриц любви.

Насколько я мог судить, экземпляр романа был абсолютно новый. Это было первое издание, что, в, общем-то, меня не удивило, поскольку объем продаж «Что посеешь» был достаточно невелик.

Я внимательно просмотрел первые десять-пятнадцать страниц и не обнаружил ничего необычного. Оставшуюся часть книги я исследовал уже не столь тщательно — просто прошелся по обрезу листов большим пальцем.

Пролистав примерно треть страниц, я наткнулся на нее.

На сто двадцать четвертой странице в книгу была вложена фотография. Этого-то я и опасался больше всего! Снимок был сделан поляроидом, и сначала я даже не узнал изображенного на нем человека. Это был мужчина, судя по одутловатому лицу, довольно полный. Рот был заклеен куском широкого серого скотча. Лицо его было покрыто потом, а в маленьких, глубоко посаженных глазках застыло выражение панического страха. Черты лица были искажены ужасом, однако, приглядевшись, я все же узнал его.

Это был Вернер, мой осведомитель, тот самый полицейский, с которым я обедал не более суток назад.

Я перевернул фотографию, однако никакой дополнительной информации на обороте не было, и я снова вернулся к снимку. Сделав глубокий вздох, я попытался отбросить все эмоции и сосредоточить внимание на деталях. Короткие волосы Вернера были мокры от пота, а лицо имело чуть розоватый оттенок. Рубашка на нем, вероятно, отсутствовала, потому что на снимке были видны голые плечи. В кадр попала какая-то рама из латуни за его спиной.

Я рывком поднялся, так что книга и конверт, лежавшие у меня на коленях, упали на пол, и прошел в спальню. Кровать здесь была большего размера, чем та, к которой я привык в обычном номере этого отеля, однако выглядела так же: массивные латунные спинки-рамы с гнутыми поперечными перекладинами. Для сравнения я еще раз взглянул на снимок. Несомненно, все сходится.

Вернувшись в гостиную, я поднял с пола конверт и заглянул внутрь. Вообще-то я особо не рассчитывал найти в нем еще что-нибудь, однако на этот раз там все же было еще кое-что — ключ. Перевернув конверт, я поймал его на лету.

Как я уже успел догадаться, это был ключ от сто второго номера — того самого, где я привык жить, останавливаясь в этом отеле, и который был описан мной в качестве места действия в романе «Что посеешь».

Внезапно меня поразила одна мысль: все это вполне могло быть обычной шуткой. Вероятно, Вернер решил меня разыграть. Это было вполне в его стиле. Однако с какой целью? Чего он добивался? Я снова посмотрел на фото. Во взгляде Вернера сквозил неподдельный ужас, изобразить который ему было просто не под силу, — бедняга не обладал выдающимися актерскими данными.

Существовал только один способ все проверить.

Чтобы окончательно собраться с силами и покинуть апартаменты, мне потребовалась еще парочка порций виски. Поддавшись внезапному порыву, я решил воспользоваться лестницей. С одной стороны, мне не хотелось с кем-либо встречаться, в особенности с Фердинаном, с другой — меня начало подташнивать и при одной только мысли о замкнутом пространстве тесной кабины лифта мне становилось нехорошо.

Остановившись у сто второго номера, я огляделся, желая удостовериться, что меня никто не видит. Коридор был пуст. На дверной ручке комнаты висела табличка «Не беспокоить». Повернув ключ в замочной скважине, я открыл дверь и замер.

Вонь была ошеломляющей — смесь запахов дерьма, мочи и еще кое-чего, о чем мне даже думать не хотелось. Меня едва не стошнило прямо на пороге.

В номере царил мрак. Жалюзи на окнах были опущены, шторы закрыты. Нащупав на стене выключатель, я зажег свет. Сразу за дверью находился небольшой коридор с входом в санузел, а за ним — шестнадцатиметровая комната, большую часть которой занимала двуспальная кровать.

Я уже в точности знал, какое зрелище меня ожидает, и все же, войдя внутрь, не смог сдержать восклицания, больше похожего на стон.