Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Возражать никто не стал.

– Путешествую я много, имею знакомства в разных странах. Бывал и в Венгрии. Один тамошний мой друг от какого-то своего не то двоюродного дедушки, не то троюродного дяди унаследовал дом. Осматривать наследство поехали мы вместе. Прежде мой приятель дома этого не видел никогда, как, впрочем, и своего покойного родственника. Наследство оказалось неожиданным.

Сопровождал нас поверенный, занимавшийся то ли дядюшкиными, то ли дедушкиными делами. Путь лежал из Будапешта на восток. И заехали мы там в ужасную глушь, в городишко такой захолустный, что правильнее назвать деревней.

Поверенный в тех краях ориентировался плохо, «дела» они с дедушкой всегда обсуждали в столице, куда тот изредка выбирался. Поэтому решили мы взять проводника из местных. Постучались в первый попавшийся дом. Поверенный попросил показать дорогу к усадьбе помещика такого-то. «Не знаем», – ответили нам и захлопнули дверь. Так повторилось несколько раз. Только в пятом или шестом по счету доме сказали, что нужная нам усадьба находится рядом со старым особняком русского графа. Но мы не знали и этого особняка. Долго уговаривали нас проводить – не задаром, конечно. Кое-как хозяин все же согласился. Видно, сильно нуждался в деньгах.

Нам такое отношение показалось странным. Хозяйка провожала мужа, точно навсегда прощалась.

Но вот мы тронулись в путь. Он оказался неблизкий. Вскоре дорога надоела нам ужасно. Приятель от такого наследства готов был уже и вовсе отказаться.

Тут я, чтобы немного развеять скуку, возьми да и спроси нашего проводника:

– Что это, – говорю, – за русский граф здесь жил?

– Давние дела, прошлые… – замялся тот, – к чему оно вам, господин?

Но теперь уж стало интересно и моему другу. Вдвоем мы так привязались к проводнику, что он, наконец, сдался.

– Как звали того графа, не знаю. Но вот что я вам, господин (это он моему приятелю), скажу. Если это поместье, куда мы едем, как вы говорите, досталось вам в наследство, продайте его. А не найдется покупателя – пусть себе стоит пустое. Но жить там не надо. Такой мой совет.

Друг мой, человек любопытный, не мог не поинтересоваться:

– Это почему же?

Проводник отозвался с неохотой:

– Недобрые места. Давно, правда, не случалось ничего… а все-таки недобрые.

– Но позволь, уважаемый, покойный мой родственник прожил там всю жизнь, и ничего. До глубокой старости, дай Бог каждому.

– Верно, – согласился проводник, – с ним-то ничего. А вот один из предков его ума лишился, руки на себя наложил.

– Бывают во многих семействах свои странности, – попытался возразить мой знакомый.

– Не о том я вам, господин, толкую. Ведь от горя он это… от великого горя.

– Что за история? Расскажи-ка все толком! – уже не попросил, а потребовал мой друг. Сам он подробностей никогда не слышал. Зачастую прошлое собственной семьи – тайна для нас.

Ну тут уж проводник разговорился.

Началось все это около двух веков тому назад. Молодой граф из России, роду очень знатного, волею судьбы встретился с бедной венгерской крестьянкой и полюбил ее. Дошло до свадьбы. Родственники графа такой поступок сочли недостойным и от него отреклись, поэтому новобрачные остались в Венгрии. Да и жена не пожелала покидать родную землю.

Капитал у графа был немалый. Выстроил он не дом, а настоящий дворец. Зажили счастливо. А когда родились дети, три дочери, отец ничего для них не жалел – выписывал лучших гувернанток и учителей, наряжал как принцесс.

Да только пришла однажды беда… Проклятые циркачи вернулись. Так наш проводник и сказал – «проклятые циркачи». Мы, трое его слушателей, ничего не поняли. Но он совершенно и наотрез отказался объяснять. Добавил лишь, что один из «циркачей» графовой жене приходился родней. И она пошла в этот цирк и детей с собой повела. «Уж если с ними ты повязан как, пойдешь непременно… И против души, страшась, пойдешь, коли позовут», – как-то вроде бы случайно вырвалось у проводника. Разъяснять эти свои слова он тоже не стал.

Через несколько дней и графа, и графиню слуги нашли в их постели мертвыми, зарезанными. «Видно, отказалась она по доброй воле дочерей им отдать», – еще одно странное замечание, и снова без объяснений.

А три графские дочери пропали с циркачами…

– Наверное, «уехали с циркачами», вы хотели сказать, – поправил я проводника.

– Нет, – покачал он головой. – Не уехали. Пропали.

И спустя много лет вернулись в родные места вместе с цирком.

– Ту историю, про возвращение, – сказал проводник, – помнил уже мой дед, на его веку случилось. Он мне и передавал.

– Да как же, – удивились мы, – твой дед мог помнить? То есть как графские дочери могли тогда быть живы?

– Живы, еще как живы, дьявольское отродье! – в сердцах воскликнул проводник, и осталось только гадать, о чем он.

Дальше он рассказал еще вот что. Русский граф построил свой особняк рядом с усадьбой, в которой с незапамятных времен жили родичи моего венгерского знакомого. До несчастья с графом и графиней два эти семейства были очень дружны.

И вот, по прошествии долгого времени – какого именно, проводник не уточнил, если не считать уточнением упоминание про деда, – этот самый непонятный цирк, о котором он нам толковал, вернулся в те края, в их городок. Выражение у проводника при этих словах было такое, будто пришла чума, а не цирк.

«Так уж, видать, устроены они… Обязательно возвращаются на родину, к местам, где переродились. Что-то покоя им не дает. Прошлая жизнь, что ли… Люди, которых знали прежде, потомки этих людей… Потом опять уходят до поры», – очередное таинственное отступление. Мысль, невольно высказанная вслух.

Закончил же свою историю проводник сухо и коротко.

Три сестры из цирка быстро сдружились с обитателями поместья, соседнего с их бывшим домом. Их там помнили уже очень плохо, слишком много прошло времени. Настолько плохо, что поверили в придуманную ими историю – они назвались дальними потомками русского графа.

А совсем скоро молодой хозяин поместья исчез. И все циркачи исчезли тоже.

У молодого барина остался малолетний ребенок, мать которого умерла при родах. Престарелый помещик, отец исчезнувшего, каким-то образом узнал о «циркачах» «всю правду». Не вынеся потери сына, старик сошел с ума от отчаяния и покончил с собой. Тогда же род мог бы и прекратиться – неизвестно, как бы сложилась судьба ребенка-сироты, не окажись его бабка женщиной волевой и сильной. Лишившись сына и похоронив супруга, она мужественно пережила все обрушившиеся на их семейство несчастья и воспитала внука. Внук этот впоследствии стал отцом того самого родственника, который оставил усадьбу в наследство моему знакомому.

Остаток пути мы проделали в молчании, размышляя, сколько в рассказе проводника правды и сколько легенды, созданной простонародным воображением.

Вскоре подъехали к усадьбе. Дом оказался в состоянии намного лучшем, чем мы ожидали и чем обещала ведущая к нему разбитая, ухабистая дорога, заросшая по обочинам неухоженными кустами и деревьями. Но друг мой говорил, его дядюшка под конец жизни стал почти затворником в этой глуши, немудрено, что не заботился о дороге.

– А где же особняк русского графа? – спросили мы у проводника больше в шутку, чем всерьез.

Но тот шутить был не расположен, ответил сурово:

– Обойдите дом, там и увидите.

И точно: с заднего двора усадьбы открывался обзор на холмистую долину. Совсем близко, на соседнем пригорке, возвышался этот особняк.

Только слово это здесь мало подходит, равно как и «дворец». Скорее – замок, крепость, производящая впечатление довольно мрачное. От нее прямо-таки веяло древностью и разрушением. Стены во многих местах осыпались, обвалились. Сразу ясно было: жилище это давно покинуто людьми, слишком давно, чтобы сохранить первозданный вид.

Удивило нас вот что: почему унаследованная усадьба, судя по архитектурным особенностям, относится ко времени не столь давнему. Ведь, по словам проводника, она должна бы быть старее, чем графский замок.

– По приказу того барина, что был воспитан своей бабкой, прежнюю усадьбу снесли, прямо с землей сровняли, – объяснил проводник. – А этот дом выстроили рядом, немного в стороне.

Здесь первую часть моего рассказа можно и закончить.

Господин с незапоминающимся именем замолчал.

– Так что же, вы думаете, это тот самый цирк и… те самые сестры? – нарушила тишину Софья Михайловна. В вопросе прозвучали требовательные интонации.

– Не могу утверждать наверняка. Прямых доказательств нет. Но, согласитесь, столько совпадений…

– Постойте! – воскликнула графиня Лацкая. – Ваши слова, мсье, одно сплошное противоречие. Вы же сами говорили, какой ветхий был замок и что все это дело давних дней. А цирк-то приехал к нам сейчас,