Общество мертвых бойфрендов - Елена Станиславская

Может показаться, что я все только разрушаю, но это были правильные решения. Если бы осталась жить с бабушкой – это не принесло бы счастья ни мне, ни ей. Если бы не ушла с журфака, не стала бы на шаг ближе к переезду в Бостон. Если бы не рассталась с Юрой, погрязла бы в токсичных отношениях. Если бы Андрей…» – и тут голову наполнил белый шум.

Глаза широко распахнулись, пальцы изо всех сил стиснули поручень. Варя слышала этот звук позапрошлой ночью – за секунду до того, как с ней заговорил Юра. И раньше, в лифте, когда кто-то хмыкнул над ухом.

Варю посетила безумная идея. Глубоко вздохнув, она шепнула:

– Юра?

«Нет, Астрова, это я», – тихо, но отчетливо прошептал Костик.

Она сразу узнала его голос, хоть и не слышала несколько лет. Костина речь всегда напоминала ей жвачку. Тягучая, сладковатая. Легко влипнуть. Особенно когда он пел, подыгрывая себе на бонго.

У Вари изо рта не вылетело ни звука. Ужас сковал горло, хребет словно залило жидким азотом. Не чувствуя собственного тела, она еле-еле повернула голову вправо. Там стояла девушка с чихуахуа на руках, чуть дальше – женщина в платке и ее сын. Взгляд заметался по вагону. Кости нигде не было.

Двери открылись, и Варя на негнущихся ногах вышла на перрон. Застыла, не в силах сдвинуться и пропустить других пассажиров. Кто-то толкнул в плечо, кто-то рявкнул матом. Обхватив голову, Варя сделала несколько неровных шагов и боком повалилась на скамейку.

Прошла секунда, другая, и в мыслях возникло спасительное: «Пусть. Пусть призраки говорят, пусть галлюцинации приходят. Что бы тут ни происходило – пусть. Если ты никак не можешь на это повлиять, что ж теперь, на рельсы прыгать? Как там говорила тетушка из самолета: „Трепать себе нервы стоит лишь в тех случаях, когда от тебя что-то зависит. А за штурвалом сейчас сижу не я”». Руки перестали трястись, окрепли, и Варя смогла приподняться на локтях. Она огляделась, но никого похожего на скелет не увидела. Лишь стайка школьников-подростков шушукалась, поглядывая на нее, да курьер с торбой за плечами беспокойно топтался на месте.

Варя еле слышно выдохнула:

– Костя?

Бывший не ответил, и она решила: позову еще раз, всего один, и на этом все. Не стоит слишком настаивать на общении с привидениями или глюками, но бездействием проблему не решить. Это Варя точно знала.

Когда в художке ее обзывали «мухомором», когда вслед кричали: «Больная!» – когда крали и прятали ее шляпу, перчатки и крем от солнца – она терпела. Молчала, ничего не делала. И это не помогало. А стоило однажды выпустить прежнюю Варю, ту, что бежала с кулаками на пса, и издевки прекратились. Погасли факелы, опустились вилы, захлопнулись рты – и все занялись своими делами, будто ничего и не было. Хватило одной банки с грязной водой, куда она макала кисточки. Варя до сих пор помнила, как пальцы, словно по собственной воле, вцепились в покатый стеклянный бок. Помнила перекошенное лицо обидчицы, когда в нее полетела серо-бурая жижа. Помнила смех других учеников, вначале робкий, но нарастающий и обращенный в кои-то веки не к Варе. Да, бабушке потом позвонили, вызвали на разговор, и Варя наслушалась о себе с три короба, но в художке ее больше не доставали. Повезло, что та девчонка не стала мстить. Все улеглось, и прежняя Варя снова скрылась в своей ракушке.

По настенной плитке скользнул свет поезда. Люди вышли, вошли, поезд тронулся. Когда он исчез в тоннеле, Варя втянула воздух, закрыла глаза и спросила:

– Костик, ты тут? Если хочешь что-то сказать…

Она запнулась, собираясь с силами, но можно было не продолжать. Костя тихо протянул над ухом:

«Меньше верь тому, что видишь. Больше верь тому, что слышишь. Поняла, Астрова?»

Второй приступ страха пролетел легко, почти незаметно. Немота не наступила, лишь слегка запершило в горле. Варя удивилась, но сразу поняла: дело не в смелости и даже не в смирении. В готовности. Она ждала, что Костя ответит, поэтому голос не выбил ее из колеи.

– Не верить тому, что вижу, – повторила Варя. – О чем ты? Как понять, что реально, а что нет?

– Парадокс друга Вигнера[10]. – В этот раз голос был другим.

На Варину грудь словно упала могильная плита. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тяжело, больно. Ее обдало холодом и пригвоздило к скамейке. В обездвиженном теле, как в клетке, зверем заметалась паника.

Варя правильно поняла: когда ты готов услышать призрака – это одно, а когда не ждешь его появления – совсем другое. Голос, прозвучавший сейчас, ударил внезапно, как метеорит, не распознанный астрономами. Он не принадлежал ни Косте, ни Юре, ни Захару. И Варя меньше всего хотела, чтобы он присоединился к хору мертвецов.

С ней говорил Андрей.

Глава 15

Он умер.

Умер?

Чувствуя, как тело медленно проваливается сквозь землю вместе со скамейкой, Варя открыла глаза и повернулась на голос.

Андрей стоял, сунув правую руку в карман распахнутой куртки. Пестрела гавайская рубашка, подаренная Сарой, а на ногах белели его любимые кроссовки, всегда удивительно чистые.

Бывший выглядел как обычно и совсем не походил на призрака. Не просвечивал, не парил над полом. Впрочем, Варя не знала, какими они бывают – привидения. Она видела лишь одно, на Хеллоуине, а остальных только слышала.

«Меньше верь тому, что видишь. Больше верь тому, что слышишь», – раздалось в голове.

Здравый смысл подсказывал: Андрей никак не мог оказаться на станции «Ботанический сад». Он должен быть на полпути в институт, чуть напряженный и сосредоточенный из-за грядущего семинара. Должен стоять, прислонившись к надписи «Не прислоняться», и слушать «Немного нервно» или «Нотэберд» – словом, любую фестивальную инди-группу. Должен быть жив.

Андрей никогда не садился, как бы далеко ни ехал. Когда Варя спросила его почему, он ответил: «Если я один, все равно уступать. А если с тобой – сидя неудобно обниматься». Даже в пустом вагоне они прижимались так плотно, будто хотели слиться воедино. Вставив в телефон разветвитель, Андрей делился своей музыкой. Иногда Варя слушала, но чаще только делала вид. Прикрыв глаза, она растворялась не в песнях, а в моменте. Зрение и слух отходили на второй план, главными становились осязание и обоняние. Тепло накатывало волнами, а от ложбинки на шее Андрея исходил особенный запах… лето, солнце, свежесть воды. Это был не парфюм, так пахла кожа, Варя точно знала. А если она открывала глаза и слегка отстранялась, то видела, как воздух вокруг Андрея вибрирует «от счастья». Когда