Мороз по коже - Михаил Март

Значит, стреляли только двое. Две короткие очереди, не больше. Да и по гильзам это понятно. Конечно, я не все нашел с фонариком в руках, что-то отскочило в салон «джипа», но в любом случае меткость поразительная.

– Извини, Олег Иванович, но мы не можем утверждать точно, что стреляли на ходу. В Москве они остановились, подошли к машине и жарили по ней, пока та в решето не превратилась.

Майор обиделся.

– Нет, Палыч, гильзы в Москве в одной кучке собрались, а здесь на полсотни метров раскиданы. В машине всего шесть дырок. Остальные в лес улетели. Так в упор не стреляют. Следы от тормозного пути отсутствуют. Их моросящий дождик за час не смоет.

Куроедов ухмыльнулся, глядя на спорщиков.

– Ладно, ребята, вы тут базарьте, а у меня своих дел хватает.

И он отправился к подъехавшей «скорой помощи».

– И нам пора возвращаться, – сказал Горелов. – Тут все ясно. Поехали, ребята. – Он взглянул на Настю. – Мы вас довезем до дома.

Девушка кивнула. Она чувствовала себя разбитой и усталой.

* * *

В управление позвонили в девять утра. Майор Марецкий только принял смену и собирался выпить кофе, как дежурный по городу отправил его бригаду на место происшествия. Так началось сегодняшнее воскресенье. У преступников нет выходных дней, и майор особо не надеялся, что смена пройдет тихо и безоблачно. Убийство произошло в одной из московских квартир в тихом переулочке старого района столицы. Это был шестиэтажный дом в глухом дворе Чистопрудного бульвара.

Оперативников встретил участковый лейтенант Дубинин, прибывший первым на место происшествия и сумевший организовать порядок, что позволило следственной бригаде работать с большой отдачей.

Квартира на четвертом этаже была обычной коммуналкой, шестеро жильцов на четыре комнаты. В одной из них, огромной, с большим окном, на полу лежали два трупа – женщина лет шестидесяти и мужчина годков на пять постарше, у дверей собака с простреленной головой. Трупы хозяев лежали возле накрытого стола. Их застали во время чаепития. В живых остались лишь кошки. Их было так много, что считать не имело смысла. Марецкий допустил в комнату только врача и эксперта.

Остальные ждали в коридоре.

Первым обстановку доложил участковый:. – У нас тут рядом опорный пункт.

Мне позвонил дежурный из отделения и сказал, чтобы я проверил этот адрес. Ему звонил какой-то тип, и что-то бормотал об убийстве. Я тут же пришел и вот встретил его, – он кивнул на стоявшего рядом рослого парня с горбатым носом. Заглянул в комнату и увидел трупы. Доложил дежурному, а он сообщил вам на Петровку – И что вы успели сделать, лейтенант, пока мы сюда ехали?

– Квартира обычная, четыре семьи, но толку мало. Со свидетелями дело туго обстоит. Две комнаты заперты, – он указал на одну из дверей. – Тут живет один парень, двадцать семь лет, Никита Говорков, точнее, только числится. Живет у жены, разведенки с двумя детьми. У нее трехкомнатная квартира в районе Конькова. Здесь он очень редко появляется. Хороший парень, кончил институт, теперь бизнесом занимается. В комнате рядом живут муж с женой, но они все лето находятся на даче. В комнате напротив обитают двое стариков. Дед совсем глухой, ему уже под девяносто, а старушка бойкая, Надежда Митрофановна. Ей за восемьдесят, но она на себе всю квартиру держит, полы моет, раковины. С убитой они не очень ладили. О соседях все. О жертве могу сказать следующее. Вера Максимовна Коптева, шестьдесят три года. Жила одна, если не считать ее питомцев. Здесь ее все кошатницей называют. Уж сколько у нее кошек, никто сосчитать не может. Больше десятка, да еще две собаки. Она инвалид, но работала уборщицей в ресторане. В основном за объедки и кости для своих питомцев. Такую ораву животных кормить чем-то надо. Ну а на уборку квартиры сил не хватало. Вот они и конфликтовали с соседкой.

– Жила одна, а кто же с ней рядом лежит с простреленной головой? – удивился, Марецкий.

– Пусть вам лучше об этом расскажет наш единственный свидетель, чтобы не играть в испорченный телефон.

Лейтенант вновь кивнул на горбоносого. Тот выпрямился.

– Вообще-то я шофер, Илья Сафаров, работаю при Московской Патриархии. Еще вчера вечером диспетчер мне дал задание приехать по этому адресу, где должен находиться отец Никодим, и отвезти его в епископат Московского Патриарха, где его должен принять кто-то из епископов. Я приехал к половине девятого, поднялся на этаж. Дверь квартиры была приоткрыта. Звонить я не стал, а сразу зашел.

Постучал в первую же дверь от входа, мне не ответили. Заглянул и чуть сознание не потерял от увиденной картины. В коридоре висит телефон, я тут же позвонил в милицию. А через сорок минут пришел участковый. Вот, собственно, и все.

– Оперативно работаете, – пробурчал майор.

– Моей вины в этом нет, – покачал головой участковый. – Сами знаете, звонишь в милицию, тебя соединяют с ближайшим отделением. У нас и так недокомплект.

Патрульные группы на выезде, а их всего две. Дежурный позвонил мне. У нас в районе убийства редкость, а ложных вызовов хоть отбавляй. Однако я не мешкал и тут же пришел.

– Ладно, лейтенант, не обижайся. Пройдись по квартирам, поговори с соседями… Секундочку.

Марецкий заглянул в комнату, где работали эксперты.

– Ну что, Виктор Николаич? – обратился он к полному пожилому мужчине в белом халате.

– Тебе с деталями?

– Время?

– Примерно полночь, плюс-минус полчаса.

Марецкий вновь повернулся к участковому.

– Не бывает так, чтобы никто ничего не видел. Двор глухой, лампочки над подъездами небитые, значит, света тут хватало. Пошустри. Может, кто чего видел около полуночи.

– Понял, товарищ майор.

Как только участковый ушел, Марецкий обратился к своему помощнику в штатском, стоявшему рядом с диктофоном в руках.

– Давай, Борис, езжай с водителем в епископат и выясни, к кому на прием должен был прибыть отец Никодим, и все соответствующие подробности. Тут что-то не так. Работали грамотные стрелки, но кому надо убивать священника и кошатницу, мне не ясно. Это же не раздел собственности и территорий. Тухлое дело. Езжай.

Дав всем задание, майор постучал в соседнюю дверь. Ждать пришлось долго.

Потом щелкнул замок, и створка приоткрылась. С внутренней стороны двери торчал ключ.

– Вы Надежда Митрофановна?

– А ты кто?

– Старший оперуполномоченный майор Марецкий Степан Яковлевич. – Он предъявил удостоверение.

Невысокая худенькая старушка распахнула дверь и пропустила представителя закона в комнату.

Обстановка более чем скромная. На кровати лежав старик и, по всей вероятности, спал. Стол, два стула и шкаф с кроватью, вот и все их богатство. На стене несколько фотографий в рамках.