Обскура - Режи Дескотт

Ночная темнота постепенно окутала парк. Сначала исчезли длинные тени деревьев, протянувшиеся по земле, затем и сами деревья, похожие на безмолвных часовых. По дороге к нынешнему обиталищу Жерара, расположенному на самой окраине усадьбы, они прошли мимо огорода, птичника и крольчатника — клиника, по словам Жерара, вполне могла существовать на самообеспечении, как оно и было во время осады Парижа пятнадцать лет назад. Затем по левую руку от них оказалось обнесенное дополнительной оградой здание водолечебницы. Услышав какие-то нечленораздельные звуки, Жан повернул голову и увидел человека в длинной белой рубашке, за которым бежали двое других. На первый взгляд это напоминало какую-то детскую игру, но Жан быстро догадался, что на самом деле двое санитаров гонятся за сбежавшим пациентом.

Комната Жерара находилась на втором этаже бывших дворцовых служб, где некогда внизу располагались конюшня и каретный сарай, а наверху жили конюхи и кучера. Она напоминала мансарду — не слишком большая, но уютная, с двумя небольшими полукруглыми окнами. Обстановка была самой что ни на есть аскетической: железная кровать с четырьмя медными шарами по углам, стол, два стула, кресло для чтения, небольшой платяной шкаф. На род занятий и личные склонности хозяина указывали разве что выстроившиеся на двух этажерках медицинские трактаты, посвященные душевным расстройствам, и томики французской и немецкой поэзии, а также висевшая над кроватью акварель, на которой было изображено рыболовное судно посреди бурного моря. С чисто технической точки зрения живопись была крайне примитивной, и Жан при виде картины не смог удержаться от улыбки. Однако для Жерара, судя по всему, имела значение не художественная ценность акварели, а связанные с ней воспоминания, из чего следовал вывод, что они были ему дороги — иначе зачем бы он ее хранил?

Когда Жерар зажег керосиновую лампу и две основательно подтаявшие свечи в латунном подсвечнике, темнота за окнами показалась Жану еще более густой. Лишь приглядевшись, можно было различить вдалеке особняк, высокие стеклянные окна-двери которого на первом этаже были ярко освещены. Прямо сказочный дворец в заколдованном лесу, а не психиатрическая клиника в Париже… Неужели в таких условиях действительно лечат душевные расстройства? С одной стороны — роскошный загородный особняк, с другой — павильон водолечебницы со специальными закрытыми ванными, стальными засовами и смирительными рубашками…

Вся усадьба с ее многочисленными зданиями, прячущимися среди деревьев и обнесенными решетчатой оградой, неожиданно напомнила Жану зоологический сад, тем более что за сегодняшний день он много раз слышал упоминания о всевозможных животных: все эти крысы, пчелы, лошади и прочие необычные существа с непредсказуемым поведением словно являлись частью окружающего мира. Жерар углубился в такую область медицины, о которой он сам, в сущности, не имел никакого понятия.

— Ну рассказывай.

Жан, слегка вздрогнув, отвернулся от окна. Ну да, Жерар хочет наконец узнать, зачем приехал его друг… Комната казалась для него мала: как будто великан решил расположиться в кукольном домике. Глядя на него, Жан в очередной раз подумал, что палуба рыболовного судна подходила ему гораздо больше, чем нынешняя обстановка. Как может человек столь массивного телосложения проникать в тончайшие материи души?..

Жерар в свою очередь пристально на него взглянул. Сейчас они вновь оглядывали друг друга, как недавно за ужином на набережной Вольтера, встретившись после долгой разлуки и радуясь тому, что их былая дружба не ослабла, а многие общие интересы остались прежними. Слегка омрачило их отношения лишь появление Сибиллы. Иногда Жан невольно задавался вопросом: как бы он вел себя, если бы их роли вдруг поменялись? Смог бы он проявить такое же благородство? Поставить вопрос — отчасти уже значит дать ответ. Он сомневался, что смог бы так достойно проиграть.

— Хочешь стаканчик кальвадоса?

Еще одна привычка со времен морского плавания… Неплохая, надо сказать. Это упрощало дело. Жан с улыбкой кивнул.

«Но с чего начать?» — подумал он, сделав глоток терпкого, обжигающего напитка. С Экс-ан-Прованса? С Полины Мопен, найденной на берегу Сены? С дома в Отей? Или, прежде чем вдаваться в детали, лучше сразу заговорить о странном убийце, создающем многочисленные копии «Завтрака на траве» Мане из тел своих жертв? Во всяком случае, на данный момент в мозгу Жана сложилось некое уравнение, проясняющее суть общей картины, и теперь он представлял себе ситуацию гораздо четче — может быть, на него благотворно подействовало присутствие психиатра?

Мане и убийца… Две стороны одной медали: с одной стороны — светлый гений, с другой — его темное отражение, черное солнце… Мане, невидимый (поскольку уже умерший), но в то же время вездесущий, за которым, по крайней мере пока, не виден убийца. В изначально обреченной на провал безумной попытке догнать гения и сравняться с ним он мчится вперед, и вехами на его пути становятся невинные жертвы, используемые как неодушевленные куклы при создании его «шедевров»…