Прошлое — чужая земля - Джанрико Карофильо

Однажды я встретил сестру.

Я, как всегда, бродил по центру, рассеянно глазея на витрины дорогих магазинов, в которых в последнее время покупал себе одежду.

Кажется, мне требовалось подыскать себе что-нибудь на осень и зиму, но общение с продавщицами, выбор и примерка в тот момент представлялись мне непосильной задачей.

Встретившись с Алессандрой, я не узнал ее, во всяком случае, не заметил. Это она остановилась прямо передо мной, практически перегородив мне дорогу.

— Джорджо? — Вряд ли сестра произнесла мое имя таким тоном только из-за того, что я ее не узнал. Скорее, она что-то увидела — или чего-то не увидела — в моих глазах.

— Алессандра. — Называя ее по имени, я осознал, что в последний раз делал это в глубоком детстве — бог знает сколько лет назад.

Она выглядела намного старше своих двадцати семи. Лицо преждевременно увяло, лоб, уголки рта и глаз покрылись сеткой морщинок. Внимательно приглядевшись, я обнаружил на висках несколько седых волосков.

— Джорджо, что с тобой? Ты похож на наркомана.

Сколько мы не виделись? Я не мог вспомнить, когда она в последний раз приходила к нам. Любопытно, я уже вел тогда свою новую жизнь? Нет, по-моему, нет. Кажется, мы виделись до того, как я начал общаться с Франческо. Значит, как минимум десять месяцев назад. Точно, она приходила на Рождество, и с тех пор мы не пересекались. Как странно: она как будто вынырнула из прошлого. Из той жизни, которой я жил до того, как подружился с Франческо. Эта жизнь казалась — была — так далека. Я не мог решить, скучал ли по ней. Она просто была далеко.

— Как дела?.. — Я даже не смог повторить ее имя, до того мне стало неловко, и я оборвал себя на полуслове.

— Хорошо, а у тебя?

Странная встреча. Похожая на встречу едва знакомых людей. Что у нас осталось общего? Как дела? А у тебя? Хорошо, как семья? Какая семья? Твоя или моя? Которая?

Неожиданно мне захотелось поговорить с ней. Этого никогда раньше не случалось, но мне было так одиноко. Я плыл по течению без руля и ветрил. Как странно: у меня ведь была сестра. И тогда я предложил ей выпить кофе. Она внимательно посмотрела на меня, но я не смог расшифровать ее взгляд. Не то чтобы изумление, то есть изумление, но какое-то необычное. С грустью. Но она согласилась выпить со мной кофе.

В тишине мы дошли до знаменитой старинной кондитерской, целиком отделанной деревом, полной приятных, старинных запахов. Она почти всегда пустовала, особенно безнадежно устаревшая чайная комната.

— Это правда, что ты больше не учишься, Джорджо?

Я остолбенел. Откуда она знала, что я больше не учусь? Очевидно, рассказали родители. Но это значит, что родители и сестра общались. И обсуждали мои дела. Уму непостижимо.

— Правда.

— Почему?

— Тебе мать рассказала?

— Они оба мне рассказали.

Мы сели за столик. Все столики были свободны, за исключением одного в противоположном конце кафе, за которым сидели две старушенции лет семидесяти с выкрашенными в голубой цвет волосами. Вокруг них стояли многочисленные пакеты из магазинов одежды. Они курили сигареты с мундштуком.

— Когда?

— Какая разница? Что с тобой происходит? Ты влез в какое-нибудь дерьмо?

Да, я действительно влез в какое-то, мягко говоря, дерьмо. Выражение емкое и достаточно точно отражающее то, чем я занимался в последние месяцы.

Конечно, я не сказал этого, а только подумал.

— Нет-нет. Просто у меня такой период… Это не… — И вдруг я понял, что не желаю нести чушь. Мне хотелось рассказать ей всю правду. Но это было невозможно, и тогда я замолчал.

— В каком-то смысле мне кажется правильным, что ты бросил зубрить этот бред. Я никогда не могла понять, как тебя угораздило поступить на юридический. В детстве ты собирался стать писателем. Сочинял рассказы в школьных тетрадках… Сама я их никогда не читала, но говорили, что у тебя здорово получалось.

Значит, моя сестра знала, что в детстве я собирался стать писателем. Сочинял рассказы в школьных тетрадках. Я всегда считал, что она не видела меня в упор, а тут оказалось, что она мной все-таки интересовалась. Невероятно. Я чуть не расплакался. Провел рукой по лицу жестом человека, испытывающего определенные опасения, но уверенного, что сумеет удержать ситуацию под контролем. Я окликнул официанта. Он подошел, и мы заказали два кофе.