Фиалки синие - Джеймс Паттерсон

Вампиры? Следовало выяснить, кто именно эти ненормальные.

Фанатики? Убийцы?

Их звали Энн Эло и Джон Мастерсон, они учились в католической средней школе в Батон-Руж до тех пор, пока примерно полгода назад не бросили ее и не сбежали из дома. Им было по семнадцать лет. Совсем еще дети.

В ту ночь я три часа подряд старался выпытать у подозреваемых хоть что-нибудь; продолжил заниматься тем же и наутро. Эло и Мастерсон наотрез отказывались разговаривать со мной или с кем бы то ни было. За все время они не произнесли ни единого слова. Что они делали в особняке Дэниела и Чарлза, зачем напали на меня, знают ли что-нибудь о куклах, подброшенных в шкаф магов, — мы не выпытали у них ровным счетом ничего.

Оба подростка, сидя за обычными деревянными столами в полицейском участке, лишь молча пялились то на того, то на другого из допрашивающих. Мы связались с их родителями, и вскоре те приехали в Новый Орлеан, однако подозреваемые не заговорили и с ними. В конце концов Энн Эло обратилась к своему отцу, произнеся всего два слова:

— Избей меня.

Я задумался о том, насколько же полно принадлежность к вампирской организации удовлетворяла потребности этой девочки, усмиряла ее необъятную злобу.

Между тем проводились допросы и других посетителей дома магов, задержанных на балу. Как оказалось, большинство из этих людей работали барменами, официантами, служащими гостиниц, компьютерными аналитиками, актерами и даже учителями и на беседу с нами пошли исключительно из боязни потерять источник заработка. На работе никто не знал об их странных увлечениях. К сожалению, ни о подробностях жизни Дэниела и Чарлза, ни об их смерти нам ничего так и не удалось выяснить.

В тот вечер работа в отделении полиции шла полным ходом. Более двух дюжин детективов и агентов ФБР, проводивших первоначальные и повторные допросы, обменивались впечатлениями и сравнивали сделанные в ходе бесед записи. Имена отъявленных лжецов и тех, кто под давлением может сломаться, мы заносили в отдельные списки и отправляли в камеры к этим «избранным» других детективов, а потом в очередной раз вызывали подследственных в комнаты для допросов.

— Не мешало бы раздобыть парочку резиновых шлангов, — сказал один из детективов, когда за Энн Эло в шестой раз за сегодняшний вечер отправили дежурных.

Звали этого типа — темнокожего, очень плотного, жесткого, толкового и чертовски циничного — Митчелл Сэмс. Ему было лет пятьдесят.

Когда Энн Эло ввели в комнату, она напоминала лунатика или зомби. Глаза запали и казались необыкновенно темными, губы потрескались, на них запеклась кровь.

Сэмс воскликнул:

— С добрым утром, красавица! Как приятно вновь взглянуть на твое мертвецки бледное лицо. Ты выглядишь препаршиво, Детка, если выражаться мягко. А твои дружки, между прочим, в том числе и задумчивый женишок, сегодня вечером раскололись.

Девочка уставилась на кирпичную стену.

— Не за ту меня держите, — проговорила она.

Я решил пустить в ход один трюк, который обдумывал весь последний час и уже успел испробовать на других допрашиваемых.

— Нам известно, кто стал новым Владыкой. Он удрал в Калифорнию, а на вас наплевал. Ни гнева, ни помощи от него не ждите.

Выражение лица Эло осталось прежним, но она сложила на груди руки и села глубже на стуле.

— А мне-то что? Какая разница?

Ее губы опять кровоточили, наверное, потому, что она их кусала.

В этот самый миг в комнату для допросов, в которой мы с Митчеллом Сэмсом пытались разговорить Эло, влетел полицейский. На светло-голубой рубашке под мышками темнели пятна от пота, щеки и подбородок покрывала щетина. Выглядел бедняга настолько же вымотанным, каким себя ощущал я.

— Еще одно убийство! — сообщил он Сэмсу. — Убийство с повешением!

Энн Эло медленно захлопала в ладоши.

— Здорово! — провозгласила она.