Тонкая темная линия - Джо Р. Лансдейл

таких. Молоденьких девочек, я имею в виду. В мире полно больных ублюдков, Стэн. Винни говорила, что Маргарет приносила хороший доход, но сама не любила эту жизнь и хотела большего. Мечтала сбежать в Голливуд и стать актрисой — ведь она была такой хорошенькой. Винни сказала, что пыталась убедить Маргрет, что та ни для чего другого не годится, кроме как для этого.

— Это ужасно.

— Так и есть. Но рассказывала она мне это со слезами на глазах. Она по-своему любит свою дочь, но в ней, Стэн, просто нет стержня. Она не могла допустить, чтобы её дочь добилась в жизни большего, чем она, чтобы та чего-то достигла. Говорила, как её раздражало, что девочка хочет ходить в школу, — она этого не одобряла. Вот что делает человек, который любит себя больше, чем собственного ребёнка: не хочет, чтобы тот добился большего.

— В конце концов, Маргрет всё-таки ушла от неё, стала подрабатывать где придётся. Копила на поездку в Голливуд. Мать называла это «ничтожной работёнкой» и презрительно фыркала, будто сама науками занималась.

— Это трудно понять, — сказал я.

— Если вырос в семье вроде твоей — да, трудно. Но Винни боялась, что Маргрет не станет заниматься проституцией. А потом узнала, что Маргрет другая. Сначала это её разозлило, а потом она подумала, что, может, на этом даже можно заработать. Но вскоре Маргрет убили.

— Что она имела в виду по словом «другая», Бастер?

— Когда Винни это сказала, у меня всё сошлось. «Джей» в письмах — это не Джеймс. Это Джуэл.

— Но она же девушка.

— Ага. Иногда так бывает.

— Вы хотите сказать…

— Да. Это и есть «другая».

— Разве девушка может… сделать девушку беременной?

— Нет, сынок. Для этого нужен мужчина. Или парень. Как я и сказал, не думаю, что беременна была Маргрет. Мать, конечно, могла и не знать наверняка, но, судя по письмам и тому, что я выяснил, я думаю, что беременна была Джуэл Эллен, а Маргарет говорила о том, что они вдвоём будут растить ребёнка после его рождения.

Бастер посмотрел на меня и увидел, что я совершенно сбит с толку.

— Взрослеть — это сплошная путаница, а, Стэн?

— Ещё какая.

— Вопрос вот в чём: кто отец ребёнка Джуэл Эллен? Начнём с этой идеи, даже если она пока просто догадка, и посмотрим, куда нас это приведёт. Я вот о чём думаю: если Джуэл любила Маргрет, то, возможно, её и не интересовали мужчины. Или, может, интересовали и те, и другие. Так тоже бывает. Если же нет, то, может, её кто-то изнасиловал? Если так, то кто это сделал? Вот к чему мы пришли.

— Ничего себе…

— Кстати Стэн, я не упомянул об одной вещи: перед тем как пойти к Винни, я прикупил немного самогона у Джукса. Взял с собой. Ну и вот, в спальне мы с Винни его и распили. Так что она разоткровенничалась. Обо всём на свете. Но о дочери говорила не так уж много. В конце концов она снова отдала мне письма и сказала, чтобы я поступал с ними, как хочу.

— Она уже немного захмелела, и я спросил: «Ты точно не знаешь этого Джеймса Стилвинда?» Она ответила, что никогда его не встречала, но её муж — то есть сутенёр — получил от отца Джеймса какие‑то деньги. Я спросил, за что, и она сказала: «За молчание».

— За молчание о чем?

— О том, что ее дочь была знакома с Джуэл. Сказала, что старик Стилвинд дал им много денег, и она до сих пор молчала, потому что не думала, что это важно. Полагала, он просто не хотел, чтобы память о Джуэл Эллен была запятнана слухами о её… необычности. Суть в том, что Винни по-своему скучает по дочери, но была готова взять деньги, заткнуться, не разговаривать с полицией, даже если это означало, что смерть её дочери так и не будет раскрыта. Деньги для неё оказались важнее.

Бастер откинулся назад и допил остатки газировки.

— И это всё? — спросил я.

— У меня оставалось ещё десять минут за мои десять долларов, и я их использовал.

— А…

— За годы жизни я усвоил одну вещь: не трать деньги впустую.

——

Бастер сказал, что пойдёт домой поспать. А я решил‑таки купить комиксы. Я шел как во сне. Мир, без сомнения, оказался странным местом, а я превращался в крайне озадаченного маленького мальчика.

Джуэл и Маргрет? Встречались? По-настоящему встречались?

Я зашёл в магазин Грина и стал разглядывать комиксы. Там было три длинных полки, забитых комиксами и другими журналами. Я нашёл несколько приглянувшихся, проверил, сколько десятицентовиков у меня в кармане. Набрался ровно доллар.

Я купил «Adventure Comics», «Challengers of the Unknown» и штуку под названием «Strange Worlds». Я даже сдался и купил «Superman’s Girlfriend Lois Lane».

Потом я заглянул в дальний угол магазина, где лежали комиксы по пять центов — те, у которых была отрезана половина обложки. Некоторые из них оказались довольно свежими, но многие — старыми, возможно, двух‑ или трёхлетней давности. Я догадывался, что все, кроме меня и Ричарда Чепмена, придирчиво относились к состоянию комиксов.

Я выбрал три или четыре, в том числе запылившийся «Captain Flash». Как и у всех на этом прилавке, у него была отрезана верхняя половина обложки — и при этом обезглавлен динозавр. Остался лишь парень в красно‑синем костюме с большим камнем в руке. У его ног лежал поверженный напарник в жёлтой маске. Внизу красовалась надпись: «Чудовища из 1 000 000 года до н. э.».

Я купил комиксы и бутылку RC, вышел на улицу и уселся на бордюр почитать.

На улице было тепло, но не душно. Дул лёгкий ветерок, доносивший до меня аромат жимолости.

Спустя какое‑то время комиксы сделали своё дело: они унесли меня прочь из мира, в котором я жил. А этот мир за какие‑то недели стал куда более запутанным, чем я мог себе представить. В тот момент я предпочёл мир ярких цветных страниц и супергероев.

К тому времени, как я прочитал два комикса, реальность снова начала возвращаться. Я подумал о Маргрет и Джуэл.

Я и так уже был достаточно озадачен отношениями между мужчинами и женщинами, а теперь вот это. Надо будет спросить у Кэлли. Она казалась мне просто неиссякаемым источником информации. Бастер тоже, но порой его «источник» изливался чересчур бурно для меня.