Найти в Нью-Йорке - Колин Харрисон

— Рэй Грант?

— Да?

— Это Чен.

— А, привет, Чен. Не помню, чтобы я вам давал свой номер.

— Я звоню, чтобы узнать, как вы ищете Цзин Ли.

— Работаю над этим, — сообщил Рэй.

— Я рассчитываю, что вы ее найдете. Я жду.

— Я же сказал — я над этим работаю.

— Когда вы думаете ее найти?

— Скоро.

— Это хорошо. Она мне нужна для моего бизнеса.

— Я уверен, она просто мечтает работать на вас дальше.

— Мои люди ее почти нашли. Она жила в доме, где было много бумаг и старых вещей.

— Похоже, вы и без меня отлично обходитесь.

— Нет-нет. Я хочу, чтобы Цзин Ли нашли вы.

— Я тоже хочу ее найти.

— Может быть, мои люди придут и помогут вам искать Цзин Ли?

— Они мне не нужны.

— Они вас ненавидят, и если я скажу им, они придут и схватят вас или придут и сделают больно вашему отцу.

— Это было бы очень неразумно.

Он вспомнил ранения, которые получили его люди. Он знал: теперь они боятся этого Рэя Гранта.

— Я позвоню через два дня. Я хочу, чтобы к тому времени вы хорошо нашли мою сестру Цзин Ли. Понимаете? Два дня — и я звоню.

Рэй Грант повесил трубку.

* * *

Когда Чен вернулся в свои апартаменты в Тайм Уорнерс, его люди сидели в гостиной и смотрели телевизор. Как только он вошел, они мгновенно вскочили.

— Шеф, вам тут пришла посылка, — сообщил один.

— Какая?

Тот пожал плечами.

— Ребята из обслуги здания сказали, что мы им должны за это крупные чаевые. Мы им дали. По сто долларов на каждого.

— Давайте ее сюда.

Его люди вкатили огромный деревянный ящик на колесиках. Он был сделан из древесины высшего качества, имел примерно пятнадцать футов в длину и шесть футов в высоту и был испещрен аккуратными инструкциями по-английски и по-китайски, объяснявшими, как его распаковывать; необходимые для этого инструменты прилагались. Уже сам по себе ящик был настоящим произведением столярного искусства. Мужчины взялись за дело, и через несколько минут стенки ящика упали; внутри стоял громадный мощный бык с рогами, свирепыми глазами и раздутыми ноздрями: одно копыто приподнято, хвост задран в порыве ярости и страсти.

Бык был позолоченный. Такая штука должна недешево стоить — вероятно, сотни тысяч долларов?

Шею быка опоясывал шнур с кисточкой, а на шнуре висел изящный шелковый мешочек.

— Дайте мне, — велел Чен.

Мешочек сняли и принесли ему. Он извинился перед присутствующими, затем открыл мешок и извлек записку на красивом желтом листе с голубой каймой. Иероглифы выведены с большим искусством. Внизу — нью-йоркский адрес и номер телефона.

В записке говорилось:

Мистер Чен,

Вообразите себе мое удовольствие, когда я услышал, что Вы в Нью-Йорке. Я восхищаюсь успехами, которых Вы за последнее время добились в Китае, но до сих пор скромность мешала мне сообщить Вам об этом. Прошу Вас принять от меня этот небольшой приветственный дар в знак того, что мы всегда рады видеть Вас здесь, в Нью-Йорке, где мы столь часто рассчитываем на «бычий» рынок.[26]Возможно, этот термин Вам не слишком знаком. Он означает надежду на то, что в бизнесе и на фондовой бирже будет царить оптимизм. Безусловно, китайский рынок сейчас наслаждается собственными «бычьими» тенденциями. Я убежден, что Вы очень гордитесь своей страной. Я бы счел за величайшую честь, если бы Вы нашли возможным принять мое приглашение на ужин, где мы могли бы обсудить пути взаимовыгодного сотрудничества.

С уважением

Уильям Марц

Чен провел ладонью по выступающему хребту изваяния. Что греха таить, он впечатлен тем, что нью-йоркский бизнесмен разыскал его, к тому же так быстро. Вот как надо налаживать международные деловые отношения — отмечая их символами уважения и радушия. Он выяснит, кто такой Марц и заслуживает ли этот человек, чтобы Чен тратил на него свое время. Впрочем, дар в виде быка уже предполагал ответ «да».