Мистерия убийства - Джон Кейз

Море света. Переливающаяся всеми цветами радуги реклама. Толпы людей. Одним словом, нью-йоркская Таймс-сквер.

Но мне предстояло жить вовсе не в этих новомодных отелях. Компания «Прайслайн» сумела найти для меня недорогой номер в отеле «Тропикана». Отель был очень большим, но по сравнению с модерновыми гигантами казался почти карликом. Оставив машину на парковке, я прошёл в гостиницу через казино.

Посетителей там оказалось так много, что я с трудом прокладывал путь через толпу. Под сводом из цветного стекла бесконечными рядами выстроились игровые автоматы. Четыре женщины в расшитых блёстками ярко-зелёных нарядах пели и танцевали на залитом светом подиуме. Разноцветные огни сверкали, мигали и вспыхивали. Со всех сторон неслись мелодии игровых автоматов. Их законсервированную музыку и попискивание иногда прерывал радующий сердце звон выигрышных жетонов. Все грани попсовой культуры, включая кино, комедию положений, VIP-персон, популярные игрушки, этнические эмблемы и даже колыбельные песни, нашли своё отражение в игровых автоматах. Время от времени какофонию звуков разрывали крики: «Колесо фортуны!» или «Вверх и вниз!».

Добравшись до регистрации, я уже мечтал о сурдокамере.

* * *

— Добро пожаловать в город Большой Грязи, — сказал Голли Гольдштейн, когда я поймал его по телефону. — Я добыл файлы по делу Габлер, и у меня есть немного свободного времени около трёх, если вы, конечно, живы после полёта.

Я обещал быть у него ровно в три.

— Хватайте карандаш и записывайте, — скомандовал он. — Люди думают, что мы расположены где-то на Стрип или в старом Вегасе, но на самом деле нас разместили довольно далеко от города. Да, кстати, находясь на Стрип, вы, строго говоря, оказываетесь не в Лас-Вегасе, а в населённом пункте под названием Парадайз.

— Что?

— Да. Парадайз с большой буквы. Риелторы заявили Стрип как самостоятельный округ с собственной юрисдикцией.

— Не может быть!

— Именно так. Поэтому можно смело говорить, что Департамент полиции Лас-Вегаса находится вдали от «рая». Они выкинули нас в пригород, как банду каких-нибудь дантистов из среднего класса. Добраться до нас можно минут за тридцать, в зависимости от движения.

Гольдштейн объяснил мне, как лучше доехать до полицейского управления. Он говорил хорошо поставленным голосом (такими голосами обладают телевизионные ведущие и дикторы), и даже его смех ласкал слух. Шоффлер сказал, что Голли, прежде чем встать на защиту правопорядка, подвизался на ниве шоу-бизнеса.

— Прозвище Голливуд он получил после того, как, снявшись лет двадцать назад в роли копа, вдруг почувствовал, что нашёл своё истинное призвание, и встал под наши знамёна.

Без десяти три, проехав через мили и мили торговых площадей и игорных заведений, я наконец свернул в так называемое предместье и вскоре оказался в сильно смахивающем на парк деловом квартале. Оказалось, что Департамент полиции Лас-Вегаса отдельного здания не имеет и существует под одной крышей с такими почтенными учреждениями, как ортопедическая клиника «Счастливые ноги», салон «Багамский загар» и служба плавательных бассейнов. Обнаружив в конце концов скопление полицейских машин и дверь с надписью «Криминалисты», я понял, что нахожусь в нужном месте. Какой-то парень садовым пылесосом собирал опавшую листву. Когда я к нему обратился, он выключил гудящую машину, но помочь мне ничем не смог. О местонахождении убойного отдела садовник не знал. Его мульчирующий ветки коллега ткнул большим пальцем через плечо и буркнул:

— Por aqui.

В приёмной две дамы барабанили по клавиатурам компьютеров. Стену за их спинами украшали большое суперреалистичное фото лесного ландшафта, венок в деревенском стиле с фальшивыми, сидящими на яйцах птичками и несколько детских рисунков. Одна из женщин спросила о цели моего визита, позвонила Гольдштейну и попросила подождать, показав на нишу в стене, достаточно большую, чтобы вместить пару кресел.

Я уселся в кресло и принялся разглядывать заключённое в рамку изображение глухой лесной тропы. Бронзовая табличка на рамке сообщала: «Вы нигде не бываете в одиночестве».

Голли Гольдштейн оказался высоким обаятельным мужчиной с серебряной шевелюрой и иссиня-чёрными бровями. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Мы обменялись рукопожатием, и он тут же выдал панегирик Рею Шоффлеру:

— У него сейчас, наверное, краснеют уши, но я ни на йоту не отступлю от своих слов. Рей — парень что надо. Старая школа. Мы сейчас по уши увязли в высоких технологиях, что само по себе не плохо. Наши досье по каждому делу стали в десять раз толще, чем были всего десять лет назад. Мы собираем гораздо больше данных. Все это помогает. Особенно в суде. Вы можете задать вопрос, способствует ли это раскрытию преступлений? И я вам отвечу: нет, нет и нет. Иногда мы просто тонем во всём этом дерьме, и оно начинает работать против нас. Возьмём, к примеру, одиннадцатое сентября. Информация о возможном теракте имелась, но она просто затерялась в потоке различных сведений. Рей однажды помог мне раскрыть одно дельце, руководствуясь лишь интуицией.

— Я прилетел сюда, как раз следуя его интуиции.

— Я об этом и толкую, — понимающе кивнул он. — Эй, Синди! Сделай «Сезам, откройся!».

Я проследовал за ним через металлическую дверь, отворившуюся перед нами с электронным урчанием. Мы прошли через лабиринт крошечных кабинетов и миновали команду техников, возившихся со здоровенной фотокамерой и переносным микрофоном. Мне показалось, что они фотографируют листок бумаги.

— Висяк, — кивнул Гольдштейн в сторону камеры. — Сейчас они снова собирают документацию. Мы не имеем права рисковать подлинниками, пропуская их через сканер. Оригиналы положено хранить, поэтому их фотографируют. Причина в том, что мы избрали нового шерифа, а тот обещал избирателям вернуться к дохлым делам.

— Вроде дела Габлер?

— Предположительно ко всем, — пожал он плечами. — Но что касается Габлер, я точно не знаю. Это дело, похоже, оказалось у нас сиротой.

— Как это понять?

Мы вошли в зал заседаний, и Гольдштейн жестом пригласил меня занять один из дюжины стоящих вокруг стола стульев.

— Вначале позвольте пояснить, как мы здесь работаем. Мы отвечаем за очень большую территорию. Графство Кларк и город Лас-Вегас по площади превосходят весь штат Массачусетс. Восемь тысяч квадратных миль. — Он кивком показал на сделанный из космоса и занимавший всю стену снимок Лас-Вегаса и его окрестностей. — И территория продолжает увеличиваться. Самый быстрорастущий город Соединённых Штатов. Нагрузка зверская. И вот теперь нам предлагают заняться висяками во времена «затишья», что в наших условиях выглядит как неприличная шутка.

— Убийств у вас много?

— Меньше, чем можно предположить. В среднем — сто пятьдесят в год. А что касается района Стрип, то он нам практически не даёт работы. Большие казино делают большую ставку на безопасность. Там ведётся строжайшее наблюдение. Туристов у нас не мочат. Это огромная редкость. Да и туристы приезжают в Вегас вовсе не для того, чтобы убивать друг друга. Наша работа здесь ничем не отличается от работы полицейских в других районах страны. Мужья убивают жён, парни мочат своих подружек. Иногда наркоторговцы сводят между собой счёты.