Берег Скелетов - Клайв Касслер

Хуан ухмыльнулся.

— Пока Линк спускает на землю мотоциклы, мы будем заниматься поисками Меррика и Сьюзен Донливи, — продолжил Эдди, — а когда мы возьмем их, нам надо будет рвать когти прямо до того места, где Джордж сможет посадить вертолет. Он и доставит нас к самолету Малыша.

— Не забывай, что нам еще надо схватить одного из похитителей, чтобы перекинуться с ним парой словечек по поводу этих электроустановок.

— Я лично позабочусь об этом, капитан, свяжу его, как рождественскую индейку, — вставил Линк.

— Вы уже составили расписание для Джорджа? Кого в какое время он должен забирать на берег?

— Да, безусловно. Джорджу придется изрядно повозиться. Для того чтобы доставить всех участников миссии и все снаряжение в аэропорт, ему понадобится не менее четырех заходов. Мы с Джорджем решили, что в последнем заходе ему необходимо везти как можно меньше груза, топливо ведь будет на исходе. Иначе он застрянет посреди пустыни. Затем на берегу Джордж заправится, и мы отправимся на поиски «ситасьона».

— Не забудь, что я буду прыгать последним, мне нужно поспать хотя бы несколько часов, — напомнил Хуан.

— Да, я уже об этом позаботился.

— Что сказал Лэнгстон? — поинтересовался Макс.

— Расскажу, пока буду укладывать парашют, — ответил Хуан.

Гигантские парашюты, какими они пользовались во время операций, позволяли им спускаться со скоростью семидесяти пяти миль в час, сопротивляясь ветрам, да и еще перевозя с собой фунтов двести снаряжения — самая настоящая всеми любимая игрушка десантно-диверсионных войск. Помимо этого, парашюты такого типа имели дополнительную мягкую прокладку, которая шла вдоль ремней кругового, плечевого и ножного охвата, одеваемых непосредственно на спину, и двухуровневую систему раскрытия, что позволяла смягчить то сопротивление воздуха, которое парашютист испытывал в самом начале прыжка, отталкиваясь от борта самолета. Однако, несмотря на все эти новшества и усовершенствования, каждый парашютист прекрасно знал, что вовремя потянуть за тесьму чрезвычайно сложно: ведь организм человека в свободном падении подвергается сильнейшему стрессу, и здесь требуется не только сноровка, но и крепкие нервы.

— Итак, у меня хорошие новости, — произнес Хуан, исследуя каждый сантиметр нейлонового материала на предмет трещин и потертостей, что служили безошибочными сигналами изношенности парашюта. — Лэнг пообещал, что обратится в Агентство Морских и Подводных Исследований, и те, возможно, вышлют какой-нибудь корабль обследовать эти загадочные электрогенераторы. Теперь насчет ЦРУ: поскольку оно настолько же причастно ко всей этой сделке с Абалой и Исакой, как и мы, они обещают заплатить нам за эту операцию в любом случае. Также они гарантируют, что оплатят нам все расходы, связанные с миссией по обнаружению секретной базы повстанцев и возвращению захваченного оружия.

— И какова же общая сумма?

— Довольно приличная, однако не думаю, чтобы этого хватило покрыть все издержки операции, так что на скорую пенсию можешь и не рассчитывать. Предательство Бенджамина Исаки наделало много шума в отделении ЦРУ в Африке, — теперь Кабрильо принялся складывать парашют, закрепляя его свободные концы резиновыми лентами.

— Неужели они не догадывались об этом?

— По всей видимости, нет. Это произошло как гром среди ясного неба. Теперь штаб ЦРУ в Африке занят анализом ценных данных — об их складах, хранилищах и прочих стратегических объектах, что расположены на континенте, — которые, разумеется, уже попали в руки Макамбо. Сейчас они ломают голову над местом их возможной эвакуации. Лэнг сообщил, что главе штаба ЦРУ в Африке уже предложили уйти в отставку.

— И что же, он согласился?

— Она, ты хотел сказать? Нет, никакой отставки не будет. Мы возвращаем похищенное оружие, а в ЦРУ закрывают дело, поэтому об этом грандиозном провале ЦРУ никто никогда не узнает.

— Так-то оно так, только сдается мне, такого большого слона припрятать-то будет сложно.

— Думаешь, они и сами этого не понимают? Просто у правительства США иного выхода нет. Какую реакцию общественности вызовет информация о том, что ЦРУ облажалось? Причем так жестоко? — отрезал Хуан. — Все это нанесет серьезный урон репутации Соединенных Штатов. Более того: всему миру продемонстрирует, что он абсолютно бессилен перед лицом терроризма. Поэтому ты сам все прекрасно понимаешь.

— Да, неслабо ЦРУ подставилось. Выходит, доверяешь человеку, ставишь его на один из самых ответственных постов, а он оказывается предателем и сливает всю информацию противнику, на вычисление которого работает весь его отдел. Ни дать, ни взять — прямая измена родине.

— Интересное дело у нас получается: сотрудники ЦРУ служат себе и служат, а в один прекрасный день подставляют свое родное правительство, и что? Остаются безнаказанными. Точнее, от наказания они, конечно, не уходят, однако мы-то с тобой знаем, что настоящая их вина нигде не фигурирует: дела-то как такового уже нет. Вследствие этой корпоративной культуры многие дела сейчас либо засекречены, либо попросту уничтожены: взять хотя бы одиннадцатое сентября или программу по ядерному вооружению Индии и Пакистана. Что мы о них знаем? А сколько подобных дел вообще существовало за все время работы ЦРУ? — не унимался Хуан.

— Ну, уж на этот раз мы возьмем ситуацию под контроль, правда, мой дорогой друг? — ухмыльнулся Макс.

Смена тона в голосе Хенли заставила Кабрильо поднять голову.

— Ты же в самом деле справишься? — спросил Макс, кивнув на парашют.

Почему люди всякий раз пытаются напомнить ему о его главном недостатке? Им некуда деть свою жалость? Он отлично помнил тот день, когда Джулия Хаксли забирала его из госпиталя Сан-Франциско, куда его доставили с раненой ногой. Тогда его брючина на правой ноге была аккуратно пристегнута булавками. Также он отлично помнил безрадостно-жалостливые взгляды пациентов и докторов, встречавшихся на пути. Это попросту привело его в бешенство, и в тот самый он поклялся себе, что никогда больше не допустит, чтобы его жалели. Он прошел через три сложных операции и многие месяцы физиотерапии и тренировок, чтобы ни у кого и мысли не промелькнуло, будто он физически неполноценен. Он плавал и катался на лыжах лучше многих здоровых молодых людей и никогда не хромал.

Да, у него были недостатки, какой же человек без них? Но только не физические.

Хотя он отлично понимал, что все еще оставалась парочка вещей, которые он уже не мог выполнять с таким же успехом, как если бы имел обе ноги, и как раз одной из них был затяжной прыжок с парашютом. Ведь здесь в основном действовали руки и ноги, чтобы удержать тело на потоке воздуха, и на нахождение этого баланса отводились всего считанные минуты. За последние несколько лет Хуан уже сделал более сотни подобных прыжков, однако никак не мог добиться полной балансировки: в какой-то момент его начинало вращать с ускорением, и он стремительно летел вниз, а с этим шутить уже было нельзя.

Правая нога шла в протезе от колена, поэтому, соответственно, он не ощущал ни своей правой лодыжки, ни голени, и, следовательно, не мог скорректировать полет и выйти из опасного пике, пока кто-нибудь из членов команды, также резко спикировав вниз, к нему, не хватал его обеими руками.