Врата скорпиона - Ричард Кларк

Абдулла заговорил негромко, но весомо:

– Мистер Макинтайр и вы, мистер Дуглас, я хочу, чтобы вы поняли: если иностранные войска вторгнутся на нашу территорию без нашего разрешения – будь то снова американцы или иранцы, – наш народ поднимется на борьбу и будет воевать – вечно. Любыми способами. А вы можете называть это терроризмом. Вот почему я воевал против вас, когда вы пришли на нашу землю, вот почему я помогал иракцам, когда вы вторглись в их страну. Почему вы считаете, что имеете право разгуливать по миру и вводить свою армию куда вам заблагорассудится? В Германию, в Японию, в Корею? Вы десятилетиями держали там войска.

– Шейх Рашид, я пришел к вам не затем, чтобы спорить, – сказал Расти, но не сдержался и продолжал: – Мы вошли в Германию и Японию, потому что эти страны напали на нас. После того, как мы их победили, мы дали им денег и демократию. В Корею мы послали войска по ее просьбе, потому что эта страна подверглась агрессии. Еще мы отправляли американских парней сражаться и умирать, помогая мусульманам в Боснии, Сомали, Кувейте. Мы пытались восстановить Ирак и научить иракский народ демократии. Мы не сатанинская сила, каковой вы нас представляете.

Абдулла рубанул воздух рукой:

– Вы дали демократию? Неужели вы не понимаете, что демократию дать невозможно – можно только опорочить ее имя. Демократия должна взрасти, как местные цветы, из самой почвы. Разного цвета и формы в каждой стране. Благодаря вам нам стало труднее обсуждать идею демократии со своим народом, потому что наши соотечественники считают, что нас к этому подталкивает Вашингтон.

Ахмед и Брайан переглянулись, опасаясь, что их встреча перерастет в спор между американцем и арабом, который в недавнем прошлом воевал против США.

– Что бы там ни было, это история, – прервал их Ахмед. – Мы должны заняться тем, что происходит в настоящий момент. Американцы, иранцы и китайцы близки к тому, чтобы вторгнуться в нашу страну. И не для того, чтобы восстанавливать ее или дать нам демократию. Мы создаем наш собственный тип демократии. Агрессоры хотят получить нефть, но получат затяжную войну, в ходе которой погибнет много американцев и исламийцев.

Макинтайр понял его намек.

– Наша задача, шейх Рашид, это предотвратить. Война стала бы трагедией для обеих наших стран. А у нас и у вас и без того достаточно трагедий. Поэтому мы сообщили вам то, что Брайан узнал в Тегеране.

Абдулла наклонил голову, соглашаясь, что Исламия хлебнула достаточно бед.

– Но вы не сообщили нам, как предотвратить новую трагедию, как остановить тройную агрессию, – продолжал он.

– Нет. Но мы и кое-кто из наших единомышленников поможем вам всем, чем сумеем. Я возвращаюсь в Вашингтон, чтобы проинформировать нужных людей о том, что задумал министр обороны Конрад.

Абдулла покосился на брата и спросил:

– Ты дал американской журналистке выжимку из найденных документов, подготовленную для меня Мухаммедом? Оказывается, этот Конрад не кто иной, как оплачиваемая марионетка Ас-Саудов.

– Документ у нее, – заверил Абдуллу Ахмед. – Но я сделал еще одну копию для Рассела.

Хотя Макинтайр не понял, что означал последний обмен репликами между братьями, аудиенция с шефом безопасности Исламии, судя по всему, подошла к концу. Абдулла бен Рашид встал и тем самым вынудил подняться остальных.

– Я принял определенные решения еще до того, как получил от вас информацию. И попросил Ахмеда разработать план, так сказать, устроить врата, через которые можно выдворить скорпионов – китайцев, иранцев и… американцев. Ты сделал это, Ахмед? – Младший брат помахал папкой, которую держал в руке. – Придется сражаться, – продолжал Абдулла. – Мы станем, как вы выражаетесь, «проактивными». Но я надеюсь, что большой войны избежать удастся.

– Иншалла, – поддержал его Брайан Дуглас. – Иншалла.