Смертельное наследство - Билл Видал

— Никаких проблем! — наконец объявил он. — Давайте накроем его с поличным! — При этом Клейтон отлично понимал, что теперь ему придется строить беседу с Суини совсем по-другому, тщательно взвешивая каждое свое слово.

Все необходимые приготовления были сделаны достаточно быстро. Появился некий тип по имени Уркварт, который сунул в карман пиджака Тома передающее устройство размером со спичечную коробку. Гибкую антенну длиной в фут разместили у Тома на спине и зафиксировали в нужных местах липкой лентой. Потом Арчер позвонил в «Кларидж» и некоторое время беседовал с главным менеджером отеля. Тот, осознав, что ему предлагают участвовать в организации прослушивания в собственном заведении, пришел в ужас, отказался от участия в этом деле и повесил трубку. Старшему инспектору ничего не оставалось, как позвонить директору коммерческой группы «Савой», владевшей «Клариджем», и изложить ему свою просьбу. По счастью, Арчер давно знал этого человека, и инспектору, хотя и не без труда, удалось добиться от директора согласия на проведение в отеле необходимых следственных мероприятий.

Утро мэра Ромуальдеса началось на подъеме, но довольно быстро покатилось под горку. С восходом солнца мэр позвонил де ла Крусу и попросил его прибыть в муниципалитет, с тем чтобы разобраться с накладными, которых ожидалось очень много. Банк уже выпустил несколько чековых книжек для «Малаги» и фонда Моралеса, не дожидаясь, когда на счета этих организаций придут деньги, ибо полностью доверял их директорам и учредителям.

Мэр, осознавая важность порученного ему дела, лично выписывал чеки, каковые передавал затем де ла Крусу, с тем чтобы тот поставил под ними и свою подпись. Не прошло и часа, как мэр распределил восемь миллионов песо. Воистину Мигель Ромуальдес — человек весьма значительный.

Около восьми снова начались звонки, но Ромуальдес не приказал, как обычно, своей секретарше любыми способами отделываться от звонивших, а, наоборот, велел переключать все звонки на него и лично беседовал с поставщиками, выговаривая им за недоверчивость и узость мышления и упирая на то, что дела такого масштаба в один день не решаются. Ромуальдес хотел приучить их к мысли, что незначительные задержки с оплатой поставок возможны и в будущем и что терпение в таких делах — основа взаимопонимания и благотворного сотрудничества. Тем, кто вел себя скромно, права не качал и собирался лично явиться за чеком, он назначал встречу после пяти, когда банки закрывались, но людям, демонстрировавшим нетерпение, особенно тем, кто в момент недавнего временного кризиса отказал ему в ранее обещанных услугах, строгим голосом говорил, что «Малага» производит все выплаты в установленном порядке, а чеки будут отосланы им по почте вечером.

В девять он позвонил директору «Банка Антигуа» и потребовал, чтобы тот отправил ему телефонограмму, как только деньги придут на нужные счета. В девять тридцать, так и не дождавшись желанной телефонограммы, он снова позвонил в банк и, выслушав извинения администрации — возможно, трансферты отправлены через Боготу, что является в таких случаях нормальной практикой, — потребовал, чтобы сотрудники банка позвонили в столицу и покрепче взяли за задницу окопавшихся там бюрократов.

В десять зазвонил его личный телефон. Он взял трубку, раздраженно буркнул в микрофон «слушаю» и лишь после этого понял, что с ним говорит Моралес, голос которого мэр никак не ожидал услышать. Кокаиновый барон хотел, чтобы Ромуальдес приехал к нему как можно быстрее. Мэр, не успевший еще отделаться от чувства собственной важности, бросил в трубку, что очень занят, забыв на долю секунды, с кем разговаривает. Ответом ему послужило ледяное молчание, мгновенно его отрезвившее, после чего он быстро исправился, сказал «разумеется» и добавил, что сейчас же все бросит и приедет на виллу. Попросив прибывшего в мэрию де ла Круса посидеть в офисе — Ромуальдес не собирался отлучаться надолго — и ответить на звонки поставщиков, он сел за руль, предварительно отпустив водителя, как всегда делал в подобных случаях, и поехал по загородному шоссе в направлении виллы «Кармен».

Охрана без лишних слов пропустила его через ворота, и он покатил по подъездной дорожке, надеясь через минуту увидеть сидящего на веранде Моралеса. Однако когда его автомобиль подъехал к дому, дверцу распахнул один из индейцев, который, наставив на Ромуальдеса пистолет, потребовал, чтобы тот вышел из лимузина и пересел в стоявший рядом джип. Второй индеец из тех, что всегда ходили с Моралесом, уже сидел на заднем сиденье внедорожника. Тщетно пытаясь взять себя в руки, Ромуальдес трепещущим голосом осведомился о местонахождении дона Карлоса, но индейцы не удостоили его ответом. Потом Амайа повернул ключ в замке зажигания, тронул машину с места и покатил в глубь зарослей.

Через несколько миль они выбрались из джунглей и свернули на узкую дорогу в горы. Сделав еще несколько поворотов, джип подъехал к развилке, где из зарослей на обочине вышли вооруженные люди, которые, заглянув в салон и узнав телохранителей Моралеса, позволили им продолжать путь. Двадцать минут спустя внедорожник выехал на большую поляну, где мэр впервые в жизни собственными глазами увидел кокаиновую фабрику. Остановив машину в центре поляны, индейцы вышли из джипа и отконвоировали Ромуальдеса к деревянному строению.

Внутри находился Моралес, который определенно поджидал их.

Помещение представляло собой лабораторию. На расставленных рядами деревянных столах помещались реторты, колбы, весы, упаковочное оборудование… У стены стояли запаянные пятикилограммовые пакеты с продуктом.

Амайа подтолкнул Ромуальдеса к большому деревянному креслу и усадил на него.

— Что все это значит, дон Карлос? — спросил мэр надтреснутым голосом.

Моралес продолжал хранить молчание.

Тупак начал привязывать правую руку Ромуальдеса к плоскому деревянному подлокотнику. Мэр попытался было высвободить руку, но Тупак ударил его тяжелым кулаком в грудь, после чего вернулся к прерванному занятию. Через несколько минут мэр был привязан к креслу за руки и за ноги. Когда Тупак примотал веревкой к спинке кресла его торс, Моралес знаком приказал индейцам удалиться. Они вышли из помещения и закрыли за собой дверь.

— Зачем это? Что я такого сделал?! — возопил в отчаянии толстяк.

— Это вы мне скажите, Мигель. — Голос наркобарона был холоден, как арктический лед. — Кто-то только что, — прошипел он в лицо Ромуальдесу, — украл у меня пятьдесят миллионов. Пятьдесят миллионов, понимаете?

— Это не я! Клянусь Богом, дон Карлос, это не я! Когда я поехал к вам, деньги даже еще не были получены.

— Скажите мне одну вещь, Мигель. Вы представляете себе, сколько это — пятьдесят миллионов?

— Я не имею к ним никакого отношения, клянусь!

— Как, интересно знать, вы почувствовали бы себя, если бы эти деньги украли у вас? — Моралес натянул на правую руку резиновую перчатку.

Мэр с выражением ужаса на лице наблюдал, как он, взяв со стола стеклянную колбу, наполнял ее дымящейся кислотой из большой емкости.

— Прошу вас, дон Карлос, не делайте этого. Клянусь вам, это не я!