Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

— А Юра, Оля? — встрепенулся Мешков.

Врач ушел, ничего не ответив. Полицейский посочувствовал:

— Примите соболезнования, майор. — И тоже отошел.

В «Патриоте» работала печка, но Олег почувствовал озноб. На морозном воздухе показалось лучше. Он увидел Андрея с подвязанной рукой около машины «скорой помощи» и ринулся к нему. Их взгляды встретились. Братья понимали, что натворили.

Первым крикнул Олег:

— Ты угробил их!

— Ничего бы не было, если бы ты не гнался!

— Зачем ты их увез?

— А какого ты изменял Оле? Они погибли из-за тебя!

— Ну ты и гнида!

— А ты святой, братишка.

Олег ударил брата в грудь. Тот сморщился, прикрыв сломанные ребра подвязанной рукой. Олег ударил в лицо. Брат с трудом устоял на ногах:

— Ну бей, бей, если тебе будет легче!

И Олег бил, задыхаясь от хлынувших слез и разбивая в кровь порезанные пальцы. Андрей стонал, но не сопротивлялся. Больно было обоим. А Олегу еще и гнусно, он словно избивал сам себя.

Подбежал полицейский, разнял, толкнул обоих на землю.

— Майор, не глупи! Ты же знаешь, его накажут по закону.

Братья сидели на земле и тяжело дышали. Тягач с танком издал звучный рык и двинулся с места ДТП. За ним еще такой же. И еще. Длинная колона военной техники перекатывалась через железную дорогу.

— Откуда столько? — спросил Олег дэпээсника.

— Не первый день едут, — пожал плечами полицейский.

— Прут на Украину?

— Да не, учения. В лагеря встают.

Глава 5

Август 2023 года

Настена Жабровец открыла глаза — она в предбаннике. Мгла за окошком приобрела серо-молочной оттенок — рассвет. Настена выпростала руку из-под полотенца коснулась кирпичной печки — еще теплая. Ай, да Борька, ай, да мастер, знатную печь сложил!

Борис Войтенко затянул ее в баньку в деревню Орловка вчера вечером. Она позволила себя уговорить, ведь он обещал сюрприз. И не подвел, позвал замуж, колечко золотое подарил! Необычное, старинное, расширяющееся к верху, с тремя красными камушками по диагонали.

— Как зернышки граната, — вырвалось у Настены.

— Это и есть гранат! От бабушки досталось. Бабуля говорила, что это кристаллы любви. Три камушка — трое детей у нее было.

Настена примерила, полюбовалась и сняла.

— Ты против? — опечалился Борис.

Настена расплылась в счастливой улыбке:

— Я давно согласная. А колечко с одеждой и телефоном положу, чтоб в парной не попортилось.

Как она такому парню откажет! Сильный, мастеровой, непьющий. Эту баньку для хозяев за месяц поставил, богато заработал. Баня на загляденье: бревна отборные, доски гладкие, печь из красного кирпича с изразцами.

Хозяева лишь раз банькой попользовались и сбежали после атаки украинских диверсантов в конце мая. Деревня Орловка ведь на самой границе, за речкой чужая земля — Украина, которую отродясь здесь чужой не считали. У Настены там половина родни: тетки, дядьки, двоюродные, троюродные. У Борьки тоже. Вот бы замирились сейчас, тогда свадьбу начали бы гулять здесь, а продолжили там. Как раньше.

Но до замирения соседей конца края не видно. Вместо пламенных приветов посылают огненные мины да снаряды и подлые дроны с гранатами. Власти отселили жителей Орловки, как и другие приграничные хутора. Сейчас в деревне они вдвоем — благодать! А когда шли сюда боязно было, но Борька — он же силач.

Настена посмотрела на широкую спину парня — с таким ничего не страшно, защитит!

Борис спал не верхней лавке, она на нижней. А вчера запросто на одной умещались. Он затеял ей массаж делать. Ну как массаж — сел на нее голую, как всадник, и мял ручищами. Начал со спины, спустился на талию, а как до попы добрался — не оторвать. Запыхтел, засопел, ей смешно стало, захихикала. Тут уж он ее в охапку сграбастал — и полетела душа в рай! Борис сильный ненасытный и то умаялся. Она потом его водой окатила и дубовым веником охаживала — получай ответный массаж.

Настена потянула руку за дубовым листочком прилипшим к спине Бориса. Что будет, если пощекотать ему под носом? Лист сняла, но щекотать передумала. Тут и гадать нечего — чихнет, улыбнется и непременно опять ее подомнет. Понравилось парню без резинки. Чего уж предохраняться, коли почти семья — жених и невеста.

Голая Настена на цыпочках прошла к вешалке с одеждой, достала кольцо, надела на безымянный палец. Блеск золота показался тусклым, недостаточно света. Девушка затянула полотенце поверх большой белой груди и вышла из бани. Подивилась непривычной тишине: ни брехливых собак, ни горластых кочетов в селе не осталось.

Только аисты покуда в деревне. Прилетают из года в год и высиживают птенцов в огромном гнезде не столбе. Аисты от природы молчаливые, но красивые и верные птицы. Настена пока шла в Орловку, загадала, если аисты на месте — и у них с Борей сладится. Увидела стройных бело-черных с окрепшими птенцами — и на сердце потеплело. У нее с Борей тоже детки будут.

Настена взметнула руку, поймала луч солнца кольцом — камушки блеснули алым. Вспомнилось поверье: три камушка — трое детей. От этой мысли Настену счастливым жаром пробило. Захотелось охолонуться.

Покатая лужайка скатывалась к узкой речке заросшей кустами. Серая вода выдыхала туманную пелену, туман стелился над водой, как покрывало. Настена зашла в воду по щиколотки. Постояла — не холодно. Откинула полотенце на берег и сама на себя удивилась: раньше и не думала, что можно купаться голой.

Она вошла глубже, машинально стала наматывать волосы на палец и поднимать вверх, но закрепить пучок было нечем. Прохлада воды омыла лоно, заставила сжаться живот. Настена поплыла. Волосы стелились по воде, а тяжелые груди растерянно мотались без привычной поддержки. Новые ощущения дарили радостное беспокойство, а что если в ней уже новая жизнь, ведь так хорошо ей было с Борей.

Неожиданно туман над водой расступился, и Настена увидела круглый борт резиновой лодки, бесшумно двигавшейся по реке. Над бортом болотного цвета возвышался мужчина в камуфляжной форме с оружием наизготовку. Секундная оторопь сменилась паникой. Настена шумно заработала руками, выбралась из реки по склизкому склону, но побежала не прямо к бане, а вдоль берега к полотенцу, чтобы прикрыть наготу. Девичий стыд оказался важнее.

Она схватила полотенце, прижала к груди и закричала:

— Борис! Борис!

В этот момент кто-то обхватил ее сзади, рука в перчатке больно зажала рот.

Дверь в баню распахнулась. Голый Борис с поленом в руке высунулся из-под низкого проема. Он заметил схваченную Настену и рванулся на помощь. Сделал три шага и будто споткнулся безмерно удивленный. Настена