Живая мишень - Тед Белл

Еще за несколько недель до приезда Сней послал Али аль-Фазиру, управляющему гостиницы, предупреждение. Сней бин Вазир собирался устроить одно грандиозное мероприятие, пригласив приблизительно 400 «путешествующих агентов» на двухдневный учебный семинар. Тема семинара, придуманная непосредственно Снеем, называлась «Путешествия в этом изменчивом мире». Участники, как намечалось, начнут прибывать уже на следующее утро. Аль-Фазир готовил им щедрый приветственный обед.

Когда Типпу и пожилой водитель вынули три чемодана из багажника старого «Даймлера», Сней бин Вазир поднялся по широким полукруглым ступеням, ведущим к веранде. Он с удивлением обнаружил, что обычно подобострастный аль-Фазир не встречает его с распростертыми объятьями. Без сомнения, занят какими-нибудь лихорадочными приготовлениями, как бывает в последнюю минуту.

— Привет, Саддам, — сказал он дракону.

Комодский дракон, или варан, был по традиции прикован цепью к прочному металлическому столбу в одном из углов веранды «Бамба», всегда натягивая тяжелую привязь до упора и скаля острые зубы, похожие на зубья пилы. Животное при длине чуть более десяти футов весило почти триста фунтов. Комодо считаются самыми крупными в мире рептилиями. Очень быстрая и сильная ящерица, с острыми, как бритва, когтями, может легко одолеть дикого кабана, оленя и даже индийского буйвола.

Прежде чем этот варан был пленен и принят за официальный символ «Бамба», он съел живьем по крайней мере пятнадцать человек. Это были в основном дети крестьян. Его лишили такой экзотической пищи уже около двадцати лет назад. Но Сней считал, что дракон еще не утратил вкуса к человеческой плоти. Приближаясь к нему, можно было заметить, как расширяются его черные, словно уголь, зрачки, как ускоряется его зловонное дыхание.

Комодо — существа, внушающие большой страх. Вопреки популярной версии, драконы не съедают людей сразу. Когда они кусают живое существо, бактерии, содержащиеся в их слюне, попадают в кровь жертвы. Может пройти три или четыре дня, прежде чем наступит смерть. Ужасная смерть, потому что дракон будет следить за жертвой, чтобы впоследствии полакомиться ею.

«Саддам думает о нас во сне, — так Сней когда-то сказал Али аль-Фазиру, который чуть не до смерти боялся дракона. — Он видит красочные, захватывающие сны. Преследует нас, играет с нами, выжидает. А потом нападает и разрывает своими когтями. Но вкус теплого мяса и горячей крови даже в малейшей степени не радует мозг рептилии так, как звук ломающихся костей. Только взгляни в его глаза! Он мечтает о тебе!»

В течение многих недель Али пользовался другим входом в гостиницу, избегая Саддама.

Так как человеческая плоть больше не входила в обычный рацион Саддама, он испытывал глубочайшую привязанность к обезьяньим головам, и на верхних ступенях входа в гостиницу всегда стояло ведро, полное голов. Бин Вазир подошел к ведру, вынул свежую, самую аппетитную голову и бросил ее шипящему от нетерпения животному. Молниеносная скорость, с которой Саддам хватал обезьяньи головы и размалывал их своими мощными челюстями, всегда поражала его.

Несмотря на массивный железный ошейник, закрученный болтом, и тяжелую цепь из нержавеющей стали, которая сдерживала варана, одного вида его было достаточно, чтобы вызвать трепет у любого мужчины. Саддам долго был яблоком раздора между Снеем и его управляющим аль-Фазиром. Бин Вазир, который лично пленил Саддама и посадил его у входа, утверждал, что варан был великолепной достопримечательностью. Испуганный управляющий, который предоставлял ежемесячные финансовые отчеты жене владельца, Жасмин, считал как раз наоборот.

— Можно, конечно, жить вместе с драконом-людоедом, поджидающим тебя у дверей, но зачем? — часто спрашивал он Жасмин.

— Ваше превосходительство! — закричал аль-Фазир, подбегая ко входу и на ходу крепко обнимая бин Вазира. — Аллах даровал вам счастливое путешествие! Как же долго мы не виделись, как долго, друг мой! Слишком долго! — Мужчина попытался скрыть свое удивление, заметив, что бин Вазир утроился в размерах, с тех пор как они виделись в последний раз.

Сней бин Вазир для приличия обнял управляющего, пристально глядя на него. Он никогда не доверял этому аль-Фазиру до конца, подозревая, что тот решал многие вопросы без ведома хозяина, предпочитая иметь дело с Жасмин. Кроме того, даже самый поверхностный взгляд на книги финансовой отчетности говорил о длинной череде несоответствий. В любом случае, за несколько лет гостиница сумела покрыть затраты на ремонт и принести маленькую прибыль, а Жасмин, казалось, благосклонно относилась к этому человеку — поэтому Сней решил не вмешиваться.

— Мой друг, — сказал он, глядя на этого близорукого человека сверху вниз, так как Али был на голову ниже его, — хорошо ли ты поживаешь? Ты что, болел? Э, брат, да ты дрожишь.

— Нет, нисколько, — сказал аль-Фазир, слабо улыбаясь. — Легкая лихорадка, возможно, и все. Я уже чувствую себя намного лучше, Ваше превосходительство. Хинин, знаете ли. Ничто так не помогает.

«Особенно вместе с джином», — подумал Сней бин Вазир. На самом деле управляющий выглядел ужасно. Его руки были влажными и липкими, глаза — воспалены, щеки впали. У него давно уже были проблемы с бутылкой, и Сней бин Вазир знал об этом. Возможно, проблемы усугубились.

— Хорошо, хорошо, — сказал бин Вазир. — Если тебе нужен уход, я позабочусь о том, чтобы тебя отправили на лечение. Мои пилоты могут отвезти тебя в больницу, в Джакарту. Доктора на этом острове — дерьмо, как стало ясно после эпидемии.

Али потерял свою жену, когда та заболела лихорадкой. С тех пор он очень переменился.

— Ну ладно, поговорим об этом позже, — неуверенно произнес управляющий. — Позвольте мне отвести вас в номер. А может, сначала выпьете чего-нибудь? В баре? Ну, пока распаковывают ваш багаж? — Али смотрел на хозяина, явно желая выпить за компанию.

Они сидели за столиком и пили холодное пиво. В холле стоял запах специй, плесени и кожи. Наверху в полумраке медленно вращались большие вентиляторы. Комната была богато отделана панелями из различных видов индонезийской древесины, а куполообразный потолок — изготовлен из пальмы рафии. Сней бин Вазир лично спроектировал эту комнату, копируя бар в «Рэфлз» в Сингапуре. Его идеи относительно художественного оформления гостиничного интерьера заметно переменились, стали менее экстравагантны и более традиционны со времени полного провала в «Бошамп».

Белый мужчина сидел в дальнем конце бара, о чем-то тихо беседуя с барменом. На нем был грязный льняной жакет, шорты цвета хаки и кожаные сандалии на босу ногу. Длинные волосы и борода были выбелены солнечным светом, а сам он выглядел очень загоревшим.

— У нас гость? — спросил Сней бин Вазир. В его голосе послышались ядовитые нотки. Он сделал большой глоток пива, пристально глядя на мужчину у барной стойки. Он ведь совершенно ясно сказал своему управляющему, что семинар должен быть строго секретным, частным мероприятием; никаких незваных гостей здесь быть не должно, ведь уже завтра прибудут участники.

— Да, да, не волнуйтесь, Ваше превосходительство, — ответил Али. — Его зовут Нэш. Он освобождает номер завтра утром.