Аномалия, рожденная смертью - Георгий Александрович Егоров

— Ты что говоришь? — фыркнул Кран. — Бедные-несчастные? Этот сопляк мне нос сломал. Я его, мать твою, наказать хочу.

— Нет, — отрезал Матвей. — Этого парня ты не тронешь. Он мой. Я его к себе забираю. И компенсирую тебе всё — морально и физически.

У Крана дёрнулся глаз.

— Может, мне ещё извиниться перед ним? — хрипло бросил он.

— Нет, — сказал Матвей спокойно. — Просто садись в тачку. И уезжай.

В этот момент из клуба вышли человек пятнадцать. Толпа быстро двигалась в их сторону.

— Свои, — буркнул Федя.

Матвей вскинул брови, узнав лица — пацаны с его района. Он шагнул вперёд, встал между Федей и надвигающейся толпой и крикнул:

— Все свободны.

Толпа остановилась, замерла, и, не задавая лишних вопросов, начала рассасываться. Андрей и Сергей встали рядом с Федей, молча, будто не собирались отступать ни на шаг.

— Он с моей телкой, — тихо, но зло сказал Кран, глядя на Катю, стоявшую у дверей клуба.

— Не ври себе, Кран, — устало ответил Матвей. — Она никогда не была твоей телкой.

Финальная пауза повисла в воздухе. Кран шагнул к своей «семёрке», сел в неё и, хлопнув дверью, процедил сквозь зубы:

— Повезло тебе, молокосос. Не попадайся мне больше на глаза.

Колёса взвизгнули, асфальт вздрогнул. Машина сорвалась с места и исчезла в ночи.

Матвей подошёл ближе:

— Постарайся больше не пересекаться с ним. Если что — называй моё имя. Тебя не тронут. Ладно, увидимся на тренировке.

Он ушёл, и Федя почувствовал, как напряжение отступает. Словно кто-то отпустил сжатую пружину внутри него.

— Так значит, Кран предлагал тебе руку и сердце? — спросил Федя, когда они с Катей отошли от клуба.

— Было дело, — усмехнулась она. — Только я его знаю с детства. Мы в одном классе учились. Он — не тот, с кем можно мечтать о будущем.

Они дошли до её дома почти не заметив дороги. Андрей и Сергей держались на расстоянии, давая им уединиться.

Катя остановилась. Смотрела на него с лёгкой улыбкой, а глаза — будто извинялись.

— Прости, что из-за меня всё это… — прошептала она.

Федя хотел что-то ответить, но она вдруг нежно поцеловала его.

— Ты ужасно целуешься, — сказала с лукавым смехом.

— Не с кем было тренироваться, — смутился он.

— Ты ещё такой… молоденький, — сказала она с теплом, гладя по щеке. — Но выглядишь — как настоящий мужчина.

Она прищурилась.

— Ладно. Потренируемся ещё. Если ты не против?

— Конечно, нет, — сказал Федя. И в этот момент впервые за долгое время почувствовал — счастье. Простое, человеческое. Настоящее.

Глава 6

Первый бой

Лето пролетело, как в одно мгновение. Липкие закаты, прогулки до рассвета и поцелуи на автобусных остановках остались в прошлом, уступив место осени — строгой, будничной и полной ответственности. Школьные звонки звенели в ушах как сигналы тревоги: одиннадцатый класс. Конец детства, старт — туда, где каждый отвечает сам за свои решения. Для Фёдора, как и для многих, этот год стал началом перемен, хотя сам он ещё не знал, насколько глубокими они будут.

Днём — школа. Вечером — спортзал. Жизнь закрутилась в чётком, как метроном, ритме: уроки, учебники, домашка, тренировки. На встречу с Катей времени почти не оставалось. Но даже в этом цейтноте он умудрялся находить мгновения — короткие телефонные разговоры, редкие встречи в выходные. А когда у неё выпадал вечер без дежурства — слышать её голос было для него как вдохнуть полной грудью в сыром осеннем воздухе.

Катя, как и обещала, научила Фёдора целоваться. Причём не просто формально — с жаром, с нежностью, с тайной улыбкой, когда он неожиданно начинал лидировать, придумывая свои стили. Она смеялась, но не прерывала. Иногда говорила:

— Ты ещё такой молоденький… Но целуешься как взрослый мужчина.

И это ему льстило. Очень.

А в спортзале тем временем нарастало напряжение. Евгений Сергеевич — тренер, наставник, человек, о котором в боксерских кругах ходили легенды — глядел на Федю как-то особенно. Со смешанным чувством надежды и настороженности. Казалось, он что-то чувствует… что-то предугадывает.

Соревнования — первое настоящее испытание для Феди — назначили на октябрь. Бороться предстояло в Хабаровске, среди четырёх школ: Якутской, Благовещенской, местной и их — Читинской. Евгений Сергеевич добился всего — и поездки, и экипировки, и даже перелёта. Он добился, потому что верил.

— Слушай, — как-то спросил Фёдор Катю, — ты как к боксу относишься?

— К боксу?.. — задумалась она. — Если честно, не очень. Но ты мне нравишься, значит и бокс твой потихоньку начнёт нравиться.

Он не знал, шутит она или нет, но этого ему было достаточно.

Вечером перед вылетом он метался по квартире, как перед экзаменом. Спать не мог. Сердце грохотало внутри, как тяжёлый мешок, падающий на ринг. Первый бой. Первый соперник. Никогда не видел его раньше, но уже чувствовал, как они будут стоять друг против друга — холодный свет прожекторов, пот, адреналин и внутренний голос: "не подведи."

— Завтрак готов, — голос мамы вывел его из мыслей. Она давно не спала и смотрела на сына с тревогой, которую пыталась скрыть.

— Мам, ну чего ты. Всё нормально. Я не подставляюсь.

— Сынок, я просто прошу тебя — аккуратней там… И позвони сразу, как только долетите, хорошо?

Попрощавшись, он выбежал на улицу. Утро было свежим, ветер пах чем-то новым — возможно, победой. Автобус подкатил, как по заказу, и повёз его к аэропорту.

У стойки регистрации уже стояла команда и Евгений Сергеевич.

— Всё на месте? «Не забыл ничего?» — спросил он, глядя на парня внимательно.

— Всё при себе, — ответил Федя и начал напряжённо озираться. Где же она?

Катя обещала прийти. Она должна была прийти.

Осталось всего несколько минут до посадки. Его начали терзать сомнения. Может, передумала? Или автобус задержался?

И вдруг — сквозь людскую толпу, ветер, гул голосов — он увидел её. Замёрзшую, но всё такую же прекрасную. Катя! Он сорвался с места, как с ринга, и бросился к ней.

— Я думал, ты не успеешь, — выдохнул он, вдыхая её запах.

— Автобуса не было, — жаловалась она, смахивая с носа крошку инея. — Я замёрзла, как сосулька.

— Прости, — только и сказал Федя и поцеловал её. На этот раз — не как ученик. А как тот, кто уезжает на бой, от которого зависит многое.

Их поцелуй был долгим. Таким, как в кино. Громкоговоритель в зале напомнил:

— Заканчивается посадка на рейс до Хабаровска…

— Беги, — сказала Катя, едва слышно. — Только прошу тебя, не проиграй. А то я тебе устрою…

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— Вернись с медалью. И с