Синдром - Джон Кейз

– Да, и у вас уже есть какие-нибудь соображения на этот счет? – спросил Дюран.

– Пока ничего определенного. Все, чем я располагаю на данный час, – вот этот инородный объект. – Шоу постучал по одному из снимков на световой панели.

Джеффри пристально смотрел на развешанные в кабинете снимки, как вдруг его захлестнуло ликование: а что, если психиатр прав? Тогда все встает на свои места. Ну, не совсем все – убийство Эдди Бониллы так просто не объяснишь, – но очень многое.

– Доктор, что вы посоветовали бы теперь? – поинтересовался Дюран.

Шоу заколебался.

– На данном этапе все зависит только от вас.

– А что я могу сделать?

– Мы могли бы извлечь объект, взглянуть на него и попробовать разобраться – что он собой представляет и из чего изготовлен.

– Это опасно? – спросила Эйдриен.

Доктор задумчиво покачал головой:

– Не особенно. Предмет расположен в сравнительно доступной области. Пациент будет находиться в сидячем положении, а мы проникнем в клиновидную пазуху через переднюю носовую перегородку.

– Через нос?

Шоу решительно шлепнул указкой по открытой ладони.

– Верно. Придется применить антибиотики широкого спектра действия. А в остальном – не операция, а одно удовольствие.

– Но ведь любое хирургическое вмешательство сопряжено с определенным риском, – заметила Эйдриен.

Доктор кивнул:

– Да, разумеется.

– А поподробнее? – обеспокоился Дюран.

– Можно нечаянно повредить зрительный нерв.

– То есть он ослепнет?

– Очень, очень маловероятно. Я бы скорее опасался истечения ЦСЖ.

– Простите, как вы сказали? – спросила Эйдриен.

– ЦСЖ – цереброспинальная жидкость, которой мозг отделен от черепной коробки. При операциях такого рода… – Шоу не окончил предложения и лишь неопределенно пожал плечами.

– Жуть какая, – пробормотал Дюран.

– В любом случае вероятность летального исхода менее одного процента.

Комментариев не последовало.

– Разумеется, – продолжил психиатр, – пока инородное тело находится в мозгу, всегда присутствует опасность осложнений. Например, оно может вызвать какую-нибудь локализованную инфекцию или набухание мозга – ликвор. На снимках я заметил область раздражения вокруг предмета. – Шоу порылся в пачке больших цветных распечаток, которые походили на психоделические картинки. На них все так и пылало пурпурным и светло-вишневым, отдельные участки светились сапфиром – одним словом, легко представлялось, будто какой-то шутник разложил на столе образцы расцветок для коллекции модных футболок в стиле ретро.

Доктор поднес снимок к фотографическому увеличителю.

– Вот. Взгляните-ка сюда. Отчетливый ореол, видите?

Дюран с Эйдриен по очереди подходили и рассматривали снимок: на фоне пурпура явственно выделялся крошечный желтый блик.

– Доктор, а вы бы что посоветовали? – в отчаянии махнул рукой пациент.

– Соглашайтесь на пробную операцию. Нужно еще посмотреть, сможем ли мы проникнуть внутрь и выйти, не причинив лишних повреждений. А если это удастся, заодно удалим инородное тело. Неплохо посмотреть, с чем мы столкнулись.

– А оперировать вы будете сами? – поинтересовалась Эйдриен.

Шоу покачал головой:

– Нет, я поищу руки получше. – Он развернулся к картотеке, стоявшей за его спиной, выдвинул ящик, достал папку и отобрал кое-какие листы. Постучал ими по столу, выравнивая в аккуратную стопочку, и скрепил их. – Возьмите. Это формы на согласие. Внимательно прочтите и хорошо выспитесь, а с утра… Позвоните мне, договорились?

Всего в квартале от гостиницы обнаружилась неплохая кубино-китайская забегаловка, где готовили на вынос. Путешественники вернулись в комнату с картонными упаковками риса и блоком из шести банок пива «Цинь-Цуо».

Пока Дюран просматривал формы на согласие, Эйдриен принесла тарелки и стала накрывать столик в углу.

– Я могу ослепнуть, – проговорил Джефф, – или «претерпеть изменение личности». Послушай, вот мое любимое место: «утрата когнитивной функции».

Эйдриен протянула ему банку пива.

– И как это понимать?

– Это значит, что я могу стать идиотом.

– Господи! – проговорила девушка, метнув на него нерешительный взгляд. – Ну, не знаю…

– О чем ты?

Эйдриен покачала головой:

– Я не стану давать тебе советов – не хочу брать на себя ответственность.

Все блюда были настоящим объедением.

– Интересно все-таки придумали – объединить китайскую и кубинскую кухню, – сказала Эйдриен. – Как им такое в голову-то пришло? Я бы не додумалась.

Джеффри пожал плечами и пояснил:

– Ничего удивительного: в Вест-Индии полно китайцев. Во всяком случае, на Ямайке и Гаити точно. Собственно, почему бы им не перебраться и на Кубу тоже?

Собеседница так и застыла, не донеся деревянные палочки до рта.

– Ничего себе, какая осведомленность.

– А чему ты удивляешься?

– Ты что, разве бывал на Ямайке?

Дюран задумался и не очень уверенно проговорил:

– Наверное. На Гаити точно.

– Давай копнем поглубже. Может, что-нибудь вспомнишь.

Джефф со смаком прожевал очередную ложку риса с бобами и прильнул губами к пивной банке. Наконец закрыл глаза и начал:

– Большой белый дом с верандой. Зелень вокруг. – Он остановился на миг: в ушах стоял шум транспорта – глухой однообразный гул. – Поднялся ветер и поворошил кроны растущих вокруг пальм. Только это был не тихий шелест гуляющего в листве ветерка, а настоящий шквал. – Дюран помолчал и продолжил: – В такую погоду садовник всегда забирался на деревья…

– Зачем? – удивилась Эйдриен.

– Срезал кокосы, а то они веранду побьют.

– Продолжай, – подбадривала собеседница, отложив в сторону палочки. – Помнишь, как мы с тобой в шахматы играли, а потом ты стал вспоминать? Ром, зной.

Джефф сидел напротив девушки, его лицо расслабилось – казалось, будто он тихо и мирно спит, только вот веки подрагивали. Вдруг он вскочил на ноги и вытаращил глаза.

– Что с тобой? – вздрогнула Эйдриен.

Дюран тряхнул головой и отвернулся. Сделал пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и обратил взгляд на девушку:

– Слушай, я такое увидел… Господи. Такое уже было – и не раз. Ужас какой-то. Когда я вдруг вроде бы начинаю вспоминать прошлое, внезапно возникает та комната… Уф, аж волосы дыбом встали.