Зловещая деревня - Петр Левин

Пётр Левин

Зловещая деревня

– Как ты прибилась к нашей деревне, крошка? Заблудилась ли, босая, или может быть бежала от злых людей? Здесь тебе рады, милая. – Так ласково говорила старуха. Черное платье касалось пят, а на плечи был накинут овечий тулуп. Седые волосы были завязаны в пучок.

Старуха возвышалась над маленькой худенькой девушкой в белом платье. Малышка лежала с открытыми глазами и не моргая смотрела вдоль черных деревьев-исполинов, сквозь макушки которых серыми пятнами проглядывало осеннее небо. Золотые длинные волосы были волнами расплёсканы по желтой траве, на тонких сухих губах застыл страх.

– И не говори мне, что ты пришла со стороны Волчьего логова. Там недобрые живут, фу!

Старуха наклонилась и протянула тонкую руку, мягкую, нежную.

Узкая тропинка шла сквозь широкоплечие сосны. Где-то вдали стучал дятел.

– А осень больно скоро в наших краях наступает. Но такая теплая впервые. Так как звать тебя, говоришь?

– Ачинушь, бабушка. Ачинушь я. А что ты делала в лесу?

– Грибы собирала, девочка моя, – сказала старуха и облизнула губы тонким языком.

Ачинушь бросила беглый взгляд на корзинку, небрежно прикрытую платком. Под ним словно кто-то живой шевелился. А может это показалось только.

Вскоре вышли на широкую поляну, которую окружал частокол. Забор с массивными кольями высотой в три раза выше самых высоких людей.

– Мы пришли с севера. Стало быть, вот ворота, – пояснила старуха и показала рукой.

Массивные ворота были закрыты наполовину: одна створка плотно прилегала, другая же широко распахнулась. Ржавые железные листы были изрыты глубокими и широкими бороздами, словно их царапали могучие лапы.

– Волки лютуют у нас. Частокол спасает. Ворота защищают. Вовремя я тебя нашла, до темноты. А то бы сгинула ты, Ачанушь, и не нашли бы даже костей. Старую сказку про серых помнишь? Не ходи за ворота, дочка, за окном ночка, серые в лесу с клыками рыщут черными носами…

– А что же нас никто не встречает, бабушка?

– Спят все, внучка, спят. И ты ложись, добрая. Моя избушка вот на краю стоит. Я одна живу. Живи у меня, ложись на кровать, а я на печку лягу. На печке хорошо, тепло, Ачанушь…

Девушка не успела ответить, как старуха легонько подтолкнула в сторону ворот. Внутри были раскиданы домики из черного дерева с соломенными крышами и маленькими оконцами. Один дом стоял на краю, недалеко от ворот, в стороне от остальных. Это и была избушка старухи. Вход был низок, и чтобы войти маленькая Ачанушь пригнулась, будто кланяясь домику.

– Присаживайся, дочка, – старуха указала на лавку, – Сейчас я тебе супца дам из потрохов, согреешься. И поспать нужно, небось устала с дороги.

Старуха достала теплый котелок из печки и налила в миску густой суп большим деревянным черпаком.

– Поешь с дороги! А потом спать ложись, и я спать лягу. Тяжело мне.

Старуха схватила корзинку и залезла на печку, закрылась занавесью. Сначала раздался писк будто живого существа, и сразу наступила тишина.

Ачанушь понюхала суп, отодвинула миску и легла на кровать спать. Как ни была мелкой Ачанушь, а лечь в полный рост на кроватке не получилось.

Сквозь дрему Ачанушь услышала голос будто над ухом:

– Лес у нас старый, зловещий, затуманит память… Спи, малютка, спи.

Ачинушь проснулась от холода. Она повернула голову и резко отпрянула. Ее обнимала старуха.

– Ты дрожала, девочка моя сладкая. Ночь близко, Ачинушь. Я решила тебя согреть, но скоро мы будем не одни, – ее голос стал тихим, почти шипением. – Ночь близко, Ачинушь. И придут они.

– Кто… они, бабушка?

– Те, кто ходит по ночам. Мы все здесь для них.

Ачинушь вскочила с кровати. Догорал огарок свечи. Комната полнилась зловещим светом. А за маленьким окном стояла непроглядная темень.

– Обманула я тебя, Ачинушь! Ночь давно пришла. А значит не убежишь, милая, не убежишь. Да и куда пойдешь? В лесу тьма, да и ворота заперты. Серые уже на пороге… А ты, Ачинушь, пришла к нам по зову. Ты не сбежала, девочка моя, ты вернулась.

Ачинушь резко развернулась, чтобы кинуться к двери, но уткнулась в старуху. Лицо старой уже не было добрым. Черты исказились, глаза налились красным, тварь обнажила клыки.

– Ты такая сладкая. Мы выпьем тебя всю, Ачинушь, они уже здесь!

В дверь избушки с грохотом ударили – раз, другой. С потолка посыпалась земля. Раздался треск дерева. Внутрь, опираясь на четыре конечности, вползло первое существо, за ним – еще трое. Исчадья были голы и худы, бледная кожа обтягивала ребра. Это были высохшие люди-монстры с длинными клыками. Вампиры, как и старуха.

– Давно мы не пили человечью кровь. Сегодня насытимся вдоволь, – проскрежетала старуха. Она схватила Ачанушь за запястья, в наслаждении закрыла глаза и потянула к себе, чтобы прикусить шею. Четыре ослабевших вампира почуяв, что момент настал, из последних сил шипя и расталкивая друг друга кинулись на добычу.

Старуха стиснула зубы и взвизгнула – прикусила язык. Ачинушь каким-то чудом вырвалась и отскочила к печке. Вампиры, озлобленные неудачей и охваченные предвкушением долгожданной крови, с яростью набросились на крошку. Первой подлетела старуха, но получила сокрушительный удар тыльной стороной правой ладони по харе. За ней прыгнул другой вампир, и тут же получил кулаком в грудь.

Пплатье разлетелось в клочья. Ачинушь мгновенно превратилась в огромного белоснежного волка. Лицо вытянулось в звериную морду, из которой торчали острые клыки, а на руках-лапах выросли могучие когти. Вампиры быстро осознали, что они – добыча, а не охотники, и попытались сбежать. Но Ачинушь вихрем металась по избушке, безжалостно уничтожая их одного за другим. Она перекусывала шеи, вырывала сердца и поедала их. Последней пала старуха. Все произошло мгновенно. Ачинушь проглотила ее сердце и прорычала:

– Не ходи за ворота, дочка, за окном ночка, серые в лесу с клыками рыщут черными носами…

Белый Вервольф выскочил из избушки и стремительно понесся на четырех лапах к воротам. На бегу Ачинушь вернулась в человечье обличье и распахнула ворота. За ними уже ждали ее собратья-волки. Сегодня ночью они ворвутся в дома, отыщут ослабевших вампиров, убьют их и тем самым уничтожат еще одну зловещую деревню.

А в это время Луна пробилась сквозь черные тучи и залила все серебристым светом.