Много смертей Гарри Поттера - ShayneT

было интересно, улучшилось ли актёрское мастерство. Если в Хогвартсе есть театральный кружок, он мог бы подумать о вступлении. Просто ради опыта. Вытащив свой сундук из багажника, он повернулся к Гермионе и спросил:

— Ты готова?

— Думаю, всё будет замечательно, а ты нет? — сказала она, улыбнувшись.

Отец Гермионы забрал багаж у него из рук, от чего Гарри захлебнулся очередной волной благодарности. Таская сундук в процессе поиска тележки, он бы привлёк к себе много внимания.

— Надеюсь, — он пожал плечами.

— Как ты можешь думать, что нет? — начала Гермиона в возмущении. — Разве ты не почувствовал облегчение, когда пришёл профессор и рассказал обо всём?

— Так заведено для маглорождённых, — сказал Гарри. — Мои родители владели магией, и, наверное, в школе подумали, что мои родственники сами мне всё объяснят.

— Так ты всегда знал? — спросила Гермиона с задумчивым лицом.

Гарри чувствовал, что начал потеть. Любой, кто стоял достаточно близко к ним, мог подслушать и понять, кто он такой. К тому же, он не был уверен, что пот сделает с маскировкой шрама.

— Мне интересно, как мы попадем туда, — перевёл тему Гарри.

— О, мы знаем дорогу, — сказала она, переключившись — Профессор Макгонагалл рассказала нам, как найти станцию, и мы заезжали сюда в прошлые выходные, чтобы удостовериться.

Гарри кивнул. С каждым шагом к станции он чувствовал, будто на спине между лопаток появляется мишень. На входе уже собралась толпа. Гарри увидел нескольких людей, похожих на волшебников.

— Иногда я думаю, как же все не замечают это, — тихо произнесла мать Гермионы. Отец хихикнул.

— Мы никогда ничего не замечали до того, как всё узнали. Теперь и не развидеть.

Гарри везде видел семьи волшебников, но самое ужасное, что они были вперемешку с обычными людьми. Гарри не мог быть до конца уверен, маггл это или волшебник. Определённо не каждый волшебник понятия не имел о современной моде. Держать голову прямо и носить маску радости было гораздо тяжелее, чем Гарри представлял. Он справился на Косой аллее, но тогда враг не знал, когда он объявится. Сейчас они точно знали где. И примерное когда.

Он чувствовал, как с каждым шагом приближается расправа.

6. Полет

Просто дойти до вокзала оказалось большим достижением для Гарри. Он остро осознал, как сильно он вспотел, и заставил себя улыбнуться ещё шире. На станции было ещё больше народу. В такой толпе было бы легко всадить в него нож или сделать что-нибудь с помощью палочки. Даже после прочтения кучи учебников он понятия не имел, что волшебники могут сделать. Он не заметил никого, кого можно было бы принять за аврора. Если они компетентны, они должны быть еще более маггловскими, чем сами магглы. В конце концов, их работа состояла в том, что они смешивались с толпой, чтобы удостовериться, что смешаются и остальные.

Гермиона прекратила говорить о магии. Последнее, что им нужно, это подставить кого-нибудь под обливиэйт. Пока отец Гермионы брал им обоим тележки для багажа, она остановилась и обернулась к Гарри.

— Так у тебя есть всё, что нужно для школы? — спросила она.

— Не так много, как хотелось бы, — признался он. — Однако у меня есть всё требуемое. Но, думаю, я бы не отказался от совы.

Оглядываясь вокруг, он видел, как десятки семей переносили сов в клетках, а также других животных. Он не понимал, как нормальные люди не замечали этого. Разве не странно?

— Я читала, что они создают поле слабого конфундуса, когда идёт сбор школьников, — сказала Гермиона. — Оно удерживает людей в состоянии легкого непонимания. Но его не накладывают в обычные дни, потому что из-за этого может быть куча проблем. Например, люди, садящиеся не на те поезда, потерявшиеся, и всё такое.

Гарри кивнул. Просто обязано было быть что-то вроде этого, так как некоторые семьи даже не пытались шифроваться. Он видел, как некоторые бежали прямо в стену и исчезали в ней. Даже учитывая обыкновенно понимающую натуру лондонцев, это должно было привлечь лишнее внимание.

— Это оно? — спросил он низким голосом. Гермиона кивнула.

— Я проходила через неё, когда никто не видел. Мы пришли на той неделе поздно на всякий случай. Конечно же, там не было поезда, и я жду не дождусь взглянуть на него своими глазами.

— Я думал, там будет что-то вроде ковров-самолетов, — сказал Гарри, — или мётел.

— Ковры-самолёты запрещены в Британии, — сказала Гермиона. — И к тому же, ты действительно хочешь попробовать перевезти весь багаж на подобном? Ты можешь представить себе сотни ковров-самолётов над всей Шотландией? Это был бы настоящий кошмар с точки зрения сохранения секретности.

— Никто не подумает на поезд, — понял Гарри. — И, полагаю, это намного удобнее, чем балансировать с багажом наперевес.

— Поезд используется с 1830-го года, — сказала Гермиона, — но благодаря магии, он до сих пор работает как новенький.

Как прочитал Гарри, волшебники украли поезд у магглов при помощи огромного количества чар памяти и другой магии. Он вздрогнул, когда внезапно какой-то старик пролетел мимо него. Несчётное количество людей в здании вокзала никак не помогало ему в выискивании потенциальной опасности.

— Может, мы уже должны пойти, — пробормотал Гарри. Гермиона кивнула, повернувшись к своим родителям.

— Хотела бы я пойти с вами, но…

— Нам было бы слишком неудобно выходить, когда все шли бы внутрь, — продолжил мистер Грейнджер. — Мы знаем, ты говорила нам.

Гермиона понизила громкость голоса.

— Большинство волшебников аппарируют, как только поезд уходит. Не могу дождаться научиться делать это. Я мечтала уметь телепортироваться с тех пор, как посмотрела повторный показ «Людей будущего»[1], когда была ребёнком.

На озадаченный взгляд Гарри она ответила:

— Расскажу в поезде.

Она снова повернулась к родителям и обняла их. В её глазах стояли слёзы, и родители, очевидно, чувствовали то же самое. Отец Гермионы хлопнул Гарри по спине.

— Позаботься о нашей девочке.

— Всё идёт к тому, что это она позаботится обо мне, — сказал Гарри неловко. Он заставил себя не уклоняться от прикосновений руки немолодого мужчины, что покоилась на его плече. Он не был уверен, как нужно реагировать на такое открытое выражение любви и привязанности. Его никогда не обнимали, не говоря уже о поцелуях в щёку. Единственными человеческими прикосновениями