Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Дело не в этом. Вопрос в том, изменила ли я своему долгу по отношению к пациенту.

– Чего вы не делали.

– У меня возник конфликт обязанностей, – грустно усмехнулась Фрида. – Я попыталась уравновесить их. Я бы хотела обсудить это с Аланом, но, похоже, ничего не получится.

Карлссон начал было что-то говорить, но потом махнул рукой.

– Ладно, я сюда не по этому поводу приехал. Слушайте, если вы не хотите кофе, может, погуляем? Вы ведь любите гулять, верно?

– А что, машины у вас нет?

– С шофером, – уточнил Карлссон. – Мы можем погулять, а потом он подберет меня.

Настал черед Фриды наградить его подозрительным взглядом.

– Это ведь не связано с вашей работой, правда?

– Да ничего особенного, – поспешно заверил ее Карлссон. – Я просто подумал, что, возможно, вас это заинтригует. Как профессионала. Разумеется, вам компенсируют затраченное время. Есть один человек, с которым нужно поговорить, – если вы не против. Пять минут. Десять минут. Поболтайте с ней, скажите мне, что вы думаете, и все.

– Кто она?

– Так куда идем? – тут же с готовностью спросил Карлссон.

Фрида указала ему за спину.

– Через Примроуз-Хилл.

– Хорошо. Только подождите минутку.

Проинструктировав водителя, Карлссон догнал Фриду, и они пошли по улице, упиравшейся в ворота парка. Они молча поднялись на холм и полюбовались видом внизу – на зоопарк и окружающий его город. День был холодным, и когда тучи немного разошлись, Карлссон разглядел вдалеке, на юге, холмы графства Суррей.

– Вы знаете об этом все. Расскажите мне что-нибудь интересное.

– Недавно несколько лис пробрались в вольер с пингвинами, – сказала она. – И убили их с десяток.

– Ну вообще-то я имел в виду нечто другое.

– Это первое, что пришло мне в голову, – пожала плечами Фрида.

– Им следовало прыгнуть в воду.

– Никогда не знаешь, как поведешь себя в стрессовой ситуации, пока она с тобой не произойдет. Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Пока они спускались с холма, Карлссон рассказал Фриде о Мишель Дойс, хостеле в Детфорде и разлагающемся трупе, обнаруженном в сидячем положении на диване, с гребенкой в волосах и помадой на губах.

– Мы надеялись, что он умер от естественных причин или в результате несчастного случая, но в шее человека есть одна кость, которая ломается только в результате удушения…

– Подъязычная кость, – уточнила Фрида.

– А я думал, что вы психотерапевт.

– До этого я изучала медицину. Как вам известно.

– Как бы там ни было, вы правы. Иногда человек умирает в результате удушения, но подъязычная кость не ломается. Но если подъязычная кость все-таки ломается, это доказательство удушения. По-моему, я более-менее разобрался. Главное, что этого человека убили.

– Где эта женщина? – спросила Фрида.

– Она вернулась в психиатрическую больницу, откуда ее вообще не стоило выпускать. Насколько я смог разобраться, она прожила в одном помещении с трупом дней пять или даже больше. Судя по его виду, она регулярно угощала его чертовым чаем и булочками с глазурью. Может, конечно, она самая блестящая актриса в мире, но лично я считаю, что она просто ненормальная и вообще ничего не соображает. Вполне вероятно, что она все же убила этого мужчину и, возможно, собирается провести оставшуюся часть жизни в мусорном баке, но… – Карлссон помолчал. – Я хотел бы услышать на этот счет ваше профессиональное мнение.

– Вы обратились не к тому человеку, – возразила Фрида.

– Неужели вы не заинтригованы?

– Не особенно. К тому же у меня нет необходимой квалификации. Я никогда не занималась психопатологиями. Моя область – несчастье обычных людей. Настоящих экспертов хватает. Я, наверное, могла бы вспомнить для вас пару фамилий, но уверена: у вашего ведомства есть и свои специалисты.

– Речь идет не о медицинском заключении, – уточнил Карлссон. – Думаю, этим сейчас занимаются. Я просто хочу, чтобы с ней поговорили, а мы сами этого сделать не можем. В принципе, можем, конечно, только не знаем, что сказать, и не понимаем, что она нам отвечает. А вы этим постоянно занимаетесь.

– Даже не знаю… – неуверенно протянула Фрида.

– Вы тут упомянули о несчастье, – продолжал Карлссон. – Знаете, что сказала Иветта? То есть детектив Лонг. Вы ведь помните ее? Она сказала, что, по ее мнению, Мишель – самый несчастный человек, которого она встречала в своей жизни. Лично я не выразился бы так, но именно это она сказала. Может, Мишель и не обычный человек, но определенно несчастный.

Когда Фрида повернулась к Карлссону, в ее взгляде сквозила тревога.

– За кого вы меня принимаете? За наркомана, подсевшего на чужие страдания?

– Исключительно в хорошем смысле, – заверил ее Карлссон.

– Скажите мне одну вещь.

– Какую?

– У вас все в порядке?

– В каком смысле «в порядке»?

– У вас обеспокоенный вид. – Она помолчала в нерешительности и добавила: – То есть больше, чем обычно.

На мгновение Карлссону захотелось открыться ей. Каким облегчением было бы все рассказать и получить сочувствие и совет! Но затем в нем вспыхнуло раздражение: Фрида была профессиональной слушательницей, а он не хотел говорить с человеком, чья работа заключалась в том, чтобы слушать. Ему нужен собеседник, который принял бы его сторону, кто-то близкий. Поэтому он улыбнулся, пожал плечами и уточнил:

– Так как, согласны?

Фрида ступила на мощеную улицу и со знакомым чувством облегчения направилась к своему дому – узкому зданию, с трудом умещающемуся между многоквартирной «свечкой» и гаражом. Нашла ключ, открыла дверь, сняла пальто, повесила его на крючок в прихожей, разулась и сунула ноги в шлепанцы, стоявшие на своем месте. Каждое утро, прежде чем выйти из дому, она клала в камин растопку и теперь вошла в гостиную, включила торшер и опустилась на колени у очага. Зажгла спичку и поднесла ее к смятой газете, глядя, как бумага сворачивается от жара, а растопка постепенно разгорается. Она гордилась своим умением разжечь камин с одной спички и сейчас сидела на полу и ждала, пока огонь разгорится, прежде чем направиться в кухню и поставить чайник. Огонек на автоответчике мигал. Она нажала кнопку «плей» и повернулась к буфету, собираясь достать чашку.

– Привет, Фрида, – произнес голос, и она испуганно замерла, прижав руку к животу, словно получила удар из-за угла. – Ты не ответила на мои электронные письма, и я подумал, что лучше позвонить. Я должен сказать…

Фрида нажала на кнопку «выкл». Голос оборвался на середине предложения, и она уставилась на автоответчик с таким ужасом, словно тот мог ожить в любой момент. Через несколько секунд она подошла к раковине, открыла холодную воду и умылась. Заварила чай, подождала, пока он настоится, налила себе большую чашку и отнесла ее в гостиную, где села в кресло у огня, который уже хорошо разгорелся, но еще не давал большого жара. На улице моросивший дождь уже превратился в настоящий ливень. Сэнди… Мужчина, которого она позволила себе полюбить, уехал один год и один месяц назад. Случались дни, даже недели, когда она вообще о нем не вспоминала, тем не менее от звука его голоса у нее засосало под ложечкой, а сердце забилось быстрее. Хотя на его электронные письма она не отвечала. Чаще всего она их даже не читала. Она просто удаляла их, как только они появлялись в ее ящике, а затем проверяла, очистила ли корзину на компьютере, чтобы избежать соблазна восстановить их. Он просил ее уехать вместе с ним в Америку, но она отказалась; она попросила его остаться с ней, но он сказал, что не может. О чем им было говорить?