Хаос. Отступление? - Хью Хауи

Дженна с мрачным видом заканчивает свои тесты.

– Эта партия сои показывает более высокое содержание цинка и железа, но растения не смогут выжить при таком уровне CO₂. А партии, которые могут при нем выжить, лишают нас важнейших питательных веществ!

– Мы можем снова прибегнуть к скрещиванию, – говорит Зейн.

– Это никогда не даст ничего хорошего! – Взгляд Дженны стал еще злее. – Без достаточного количества цинка и железа…

Она не закончила фразу; этого и не требовалось. Едва ли не каждый и так страдал симптомами нехватки питательных микроэлементов: анемия, ослабленная иммунная система, снижение выработки гормонов.

Дженна сбрасывает лоток с бесполезными растениями на пол оранжереи. Зейн вздрагивает.

* * *

Мы пришли сюда все вместе после наступления темноты, чтобы все спланировать. Деревня в долине не очень велика, но все равно достаточно крупная. Здесь есть научный центр, небольшой цех по выпуску мыла, текстильная фабрика, и все это получает энергию от турбины, установленной на быстрой реке. Коттеджи, каждый из них с аккуратным садиком. Окна сияют электрическим светом, а фонари освещают луг возле реки, откуда доносится музыка.

– Танцуют, – полупрезрительно-полумечтательно говорит Карл.

Я готовлю очки ночного видения. В этих деревнях всегда что-нибудь празднуют. Идиоты.

– Их двое, – говорю я. – Наблюдают за танцами. Я пойду на разведку. А вы выходите на позицию.

* * *

Я смотрю, как Дженна танцует с Зейном, тщательно рассматривая их отцовским взглядом. В свете фонаря его лицо светится любовью. Ее – нет. Ничего, Зейн это переживет. Детское увлечение не смертельно, желание и того меньше. Хотя нельзя сказать, что тело Зейна, который танцует всего в нескольких сантиметрах от Дженны, его рука слегка касается ее талии, выражает большое желание. До Благодеяния люди рвали себя на части из-за секса, который не имеет никакого смысла. Это всего лишь легкое удовольствие вроде красивого заката или чашки хорошего кофе – и, конечно, он необходим для продолжения рода. Я не помню, когда в последний раз занимался сексом. Если научная литература права и Благодеяние также изменило выработку гормонов человека, то это еще одна причина поблагодарить Дантов. Мы избавились от изнасилований, от супружеских измен, от перенаселения и разных видов нарушения Взаимности, о которых я читал в находящихся за пределами понимания книгах, хранящихся на чердаке у моей бабушки: «Анна Каренина», «Лолита», «Ромео и Джульетта».

– Ларри, хочешь потанцевать?

Это Рейчел Ноттинг. Она хорошо танцует. Я улыбаюсь, поднимаюсь на ноги и вхожу в круг танцоров – как раз в тот момент, когда с неба падает луч голубого света и за холмом происходит взрыв.

Люди кричат. Некоторые, наиболее чувствительные, впадают в БЧРС. Кира Ханредди, наш мэр в этом цикле, кричит:

– Все в народный дом! Взаимность!

Люди направляются в народный дом, причем никто не обгоняет тех, кто движется медленнее всех. Дженна толкает инвалидную коляску мистера Карутерса. Я помогаю Рейчел с ее близнецами. Застывших мягкими уговорами возвращают к нормальному сердцебиению, и они движутся вперед. Чрезвычайно чувствительную Кэтрин Пейсер несут, как бревно, двое мужчин. Данты исчезли.

Я уже видел это раньше, в другой деревне, а Дженна нет. Когда я иду рядом с ней, с потеющими и задыхающимися от БЧРС близнецами, она потрясенно спрашивает:

– Что это?

– Защита от проникновения. Возможно, это медведи.

Успокоившись, она кивает. Дант-23 и Дант-16 и раньше предупреждали нас, когда медведи, которых Благодеяние почему-то сделало более агрессивными, появлялись поблизости. Корабль Дантов на орбите их выслеживает. Я подозреваю, что корабли на самом деле убивают животных, но мне как-то не хочется думать о поджаренных и дымящихся медведях.

В доме Совет закрывает ставни. Все какое-то время прислушиваются, но слушать, собственно, нечего. В конце концов музыканты снова начинают играть на скрипке и гитаре, и танцы возобновляются уже в помещении. Кэрин Пейсер оттаивает, смотрит на всех потрясенным взглядом, над нею хлопочут подруги. Через три песни в дверь стучат Дант-23 и Дант-16, их впускают в помещение. Их никто ни о чем не спрашивает. Впрочем, мы все равно не поняли бы их ответы.

* * *

Мерзавцы убили их всех. Нечего даже хоронить. Будь они прокляты, пусть отправляются в свой ад в боли и слезах!

Припасы и оружие находились вместе с личным составом. Группа Ханны всего в шестидесяти километрах к северо-западу, я могу к ней присоединиться. Но откуда-то я знаю, что не стану этого делать.

Укрывшись под валежником, я провел ночь, мысленно напевая прощальную песню своим мертвым.

Карлу, шестнадцати лет отроду.

Кейли, лучшему стрелку из всех, кого я видел.

Джерому, который в одиннадцать лет сбежал из своей деревни и как-то сумел выжить один до тех пор, пока мы его не нашли.

Мэтту, Рухану, Педро, Сьюзен, Терри.

Пусть гребаная земля будет вам пухом.

* * *

Я стою в оранжерее, глядя на лоток с гибридными растениями на основе пшеницы. Сквозь неровное стекло, словно зеленая вода, струится утренний свет; должно быть, в стекло попали примеси из окиси железа. Влажный воздух пахнет глиной, чувствуется, что он полон жизни.

Входит Дженна. – Ой, здесь так жарко и… папа, что это?

– Я провел тестирование фильтрата золы из этой последней партии.

– И…? – Ее симпатичное лицо покрывается забавными морщинами.

– Штамм содержит на десять процентов больше цинка, чем родительские растения.

Теперь уже Дженна пристально смотрит на растения.

– На десять процентов? Но как это может быть?

– Не знаю. Если бы у нас был синтезатор генов…

Она кривится, затем пытается меня утешить. – В любом случае пшеница никогда не подвергалась генной инженерии, только гибридизации. Неужели тебе действительно нужен синтезатор? Важно то, что увеличилось количество питательных веществ.

– Да, – улыбаясь, говорю я, – конечно. – Вот оно – важнейший недостаток Дженны как ученого. Она умна, дотошна, даже изобретательна. Но ее больше интересуют практические результаты – «как это можно использовать?». А не «почему это произошло?».

Кстати, почему это произошло? У меня есть своя теория, но я никак не смогу ее проверить.

– Папа, – говорит она, – ты не проведешь тестирование моих соевых бобов – лоток номер восемнадцать? Джули, Гэри и Мигель собираются пойти в горы. Мы вернемся к темноте, но они хотят уйти прямо сейчас, а заранее меня не предупредили.

В ее голосе не чувствуется раздражения, в нем звучит лишь радость из-за предстоящей экспедиции. Я вспоминаю о медведях, но тут же напоминаю себе, что их нападения сейчас стали реже, чем в годы моего детства, что у Дженны есть дротики с транквилизаторами и что она не слишком чувствительна.