Повести и рассказы - Джо Р. Лансдейл

велено. Тогда я к окну, давай крушить остатки досок и раму, залез внутрь, весь исцарапанный, в волосах осколки. А Сисси нет, только револьвер на полу. Топор в сторону, хватаю револьвер и вдруг слышу вопль — такой, что кровь в жилах застыла. Я в гостиную, а там… Верь мне, проповедник, тварь держит Сисси, пасть разинула как змея, и зубов там не счесть, да нет, клыков звериных… И как вцепится в голову… кровь так и брызнула. Я выстрелил, все пять пуль всадил в эту тварь. А ей хоть бы что, словно брюхо щекочу. Только уставилась на меня и… Господь мой свидетель, изрыгнула голову бедной Сисси и присосалась к шее, откуда кровь хлещет, и стала сосать, как малыш сиську.

Тут ноги мои подкосились, револьвер выпал. Сам не помню, как очухался и метнулся за топором… Оборачиваюсь, а тварь — вот она, рядом. Я и врезал ей с размаху. Рубанул как надо, и хоть бы капля крови проступила. А тварь сграбастала меня и как швырнет в окно! Будь я проклят, если пулей не вылетел прямо на груду камней из колодца. А погань просочилась сквозь окно, будто вода, и ко мне. Я схватил камень, что под руку подвернулся, и запустил в ее тощее брюхо. Вот тут чего не сделали пули и топор, сделал камень.

Чудище заверещало, будто адский огонь пролился в его глотку, и припустило к колодцу с быстротой, какой мне не случалось видеть. Все вихлялось, словно вот-вот на куски распадется или как если бы все кости внутри перемешались. И с разбегу скакнуло в колодец — было слышно, как плюхнулось в грязь на дне.

Я снова пролез в окно, бросился в гостиную, стараясь не глядеть на бедную Сисси, схватил с полки над очагом дробовик, зажег лампу и вышел во двор уже через дверь — с дробовиком в одной руке и лампой в другой.

Поначалу посветил лампой над колодцем, но разглядеть ничего не смог — слишком темно. Тогда я перегнулся через край и опустил лампу ниже, все время ожидая, что тварь меня схватит. Стенки колодца были вымазаны какой-то слизью, и я видел жижу на дне, куда, верно, нырнула тварь. Теперь на поверхности осталась только легкая рябь.

Остаток ночи я просидел в лесу. Наутро вернулся, выкопал на задворках могилу и, пока не стемнело, похоронил останки Сисси. Потом заново заколотил все окна, заперся и всю ночь просидел посреди гостиной с дробовиком на коленях. Сказать по правде, на оружие я не надеялся, но другого ничего не было — только я и дробовик.

В ту ночь тварь ко мне не сунулась, хотя слышались шорохи вокруг дома и доносился смрад. Как рассвело, я набрался храбрости и вышел наружу. Тело Сисси, обглоданное, лежало возле разрытой могилы. Понятно, ночью сделать такое могли и звери, но, по мне, это не они. Я зарыл останки снова, поглубже, сверху накидал землю и утрамбовал. После срезал два прутика, связал из них крест и воткнул в землю. Ну и отправился в город, где все рассказал. Оказалось, никто даже не подумал подозревать меня в убийстве. И спрашивать не стали — просто заперли в клетку, объявив полоумным, и хоть бы один сходил проверить, мертва Сисси или нет. Им было плевать. Увел я Сисси, и ладно, больше про нее не вспоминали. Зная, что за бабы у них в городке, очень странно. Но Вуд Тик вообще странное место.

После объявился ты, а дальше сам знаешь.

Глава 3. Тварь из глубин

Когда они добрались, солнце уже скатывалось на запад, но было еще светло. Дом из толстых бревен, с массивным дымоходом и нарядной крышей из гладкой, плотно уложенной черепицы выглядел основательно. Любой путник счел бы его подходящим приютом, признал Преподобный.

Норвиль проворно соскочил наземь и, забежав за угол, скрылся из виду. Преподобный привязал коня у крыльца и обошел дом. Его спутник застыл на краю разрытой могилы, рядом на земле валялся разломанный крест. Они долго стояли молча.

Потом Норвиль рухнул на колени:

— Господи Иисусе, я должен был забрать ее отсюда. Он заполучил, что хотел.

— Сделанного не воротишь, — сказал Преподобный Мерсер. — Поднимайся, друг. Горевать не время. Надо осмотреться.

Норвиль встал, но по виду едва держался.

— Соберись, парень, — одернул его Преподобный. — Дело не ждет.

Никаких признаков тела вокруг не было видно — оно исчезло. Преподобный подошел к колодцу, нагнулся и заглянул внутрь. Глубоко. Он чиркнул спичкой о каменный край и бросил ее вниз, проводив взглядом крохотный огонек. Упав на дно, спичка зашипела.

— Ты веришь мне? — спросил Норвиль, стоявший в нескольких шагах за спиной.

— Верю.

— Как же мне быть?

— Как бы ни повернулось дело, ты в любом случае не один. Я останусь с тобой.

— Благодарю, Преподобный, но что ты задумал?

— Я пока не решил. Зайдем в дом и поглядим.

Дом, пусть и небольшой, состоял из двух комнат. Маленькая спальня и большая гостиная с обеденным столом, развалившимся очагом, несколькими скамьями и стульями. Пол гостиной и циновка были заляпаны кровью. Следы крови имелись на стенах и даже на потолке. Преподобный остановился у разрушенного очага и наклонился, разглядывая камни. — Ты заметил на камнях рисунки?

— О чем ты?

— Гляди. — Преподобный провел пальцем по одному из камней, где было высечено странное изображение, вроде фигуры из черточек в обрамлении идущих по кругу маленьких рун. — Такие же на большинстве камней, и думаю, если освободить те, где их не видно, найдем рисунки с обратной стороны. Камни из колодца, верно?

— Так почти все. Колодец-то глубокий.

— Как я убедился. Но символы ты не заметил?

— Да видать, торопился вытащить камни и не заметил.

— Их можно разглядеть, только если знаешь, где искать.

— Как ты?

— Я искал любые знаки. Это мое ремесло. С твоих слов, ни пули, ни топор чудищу не повредили, а брошенный камень заставил его отступить. Вот я и прикинул, что неспроста. Полагаю, это защитные руны.

Преподобный принялся осматривать дом. Он заглянул под кровать, оглядел стены, углы, щели. Прошелся по полу, проверяя половицы. Затем его внимание привлекла измазанная кровью циновка. Приподняв один край, он заметил несколько обрезанных по длине досок, образующих прямоугольник. С помощью ножа Преподобный отковырнул одну, и под ней открылся тайник с небольшим железным сундучком внутри. Оторвав соседние доски, Преподобный рассмотрел сундучок целиком. Тот был закрыт на замок.

— Подай мне топор, — попросил Преподобный.

Норвиль вышел из комнаты и вернулся с топором. Преподобный приложился обухом, размахнулся и одним уверенным