Ведьмин камень - Генри Нефф

– Итак, – произнесла миссис Дрейкфорд. – С версией твоего отца я уже знакома. Выслушаем твою.

Мэгги пожала плечами.

– Нечего особенно рассказывать. Рейтеры ждали меня у машины. Мы подрались.

Мать ответила не сразу. Элизабет Дрейкфорд всегда тщательно обдумывала свои слова и поступки.

– Вы подрались, – повторила она. – И тебе не пришло в голову, что этого делать не следует?

Кровь бросилась в лицо Мэгги.

– Они хотели побить меня камнями.

«И сделать еще кое-что похуже», – мысленно добавила она. Мэгги не знала, стоит ли упоминать об этом.

– Насколько я понимаю, сегодня множество людей намеревались побить тебя камнями. Ты с ними тоже дралась?

– То было в деревне. Рейтерам нечего делать на горе.

– Возможно. Но ты могла их проигнорировать. Ты могла сесть в машину и уехать домой. Они не стали бы преследовать тебя после предупреждающего знака.

«Они не люди, а свиньи», – подумала Мэгги. В эту минуту она приняла решение никогда не говорить о том, как Виллем лапал ее, о его тупом похотливом взгляде. В этом не было смысла – все равно вина лежала на ней. Если бы она не стала связываться с парнями и сбежала, ничего не произошло бы.

– Но сесть в машину и уехать – это было бы слишком разумным поступком, – продолжала мать. – Вместо этого ты поддалась на их провокацию. Ты дала жителям деревни повод сделать нашу жизнь невыносимой и одновременно подвергла опасности отца. Если помнишь, я говорила тебе, что везти его с собой слишком рискованно.

– Да, помню, – горячо воскликнула Мэгги. – И еще я помню, как он умолял меня взять его с собой. Он не покидал ферму больше года. Извини, что я ради разнообразия подумала о нем и о том, что ему понравится.

– Понятно. А ты подумала о нем, когда решила ввязаться в драку с двумя взрослыми парнями?

Мэгги помолчала. Строго говоря, она забыла об отце в тот момент. Ее охватила такая ярость после нападения Рейтеров, что она вообще ни о чем не думала.

– Верно, что твой отец бросился на стенку прицепа? – не отставала мать. – Верно, что прицеп чуть не перевернулся?

Мэгги поежилась под ее немигающим взглядом.

– Да.

– Может быть, в следующий раз ты меня послушаешь. Дай мне взглянуть на руку.

– Я сама справлюсь, – огрызнулась Мэгги.

– Не говори глупостей. Ты не сможешь наложить швы себе на локоть.

Прежде чем Мэгги успела возразить, мать закатала рукав ее рубахи. Когда она увидела то, что было прикрыто рукавом, ее лицо стало белым, как полотно.

Царапина была довольно глубокой и определенно требовала наложения швов, но не это потрясло мать Мэгги. Она смотрела на участок рядом с раной, на красный кружочек диаметром примерно пять сантиметров. На первый взгляд эта штука напоминала родимое пятно, но, присмотревшись, можно было увидеть, что по ее поверхности пробегают какие-то волны. Сотни крошечных ресничек шевелились, как щупальца актиний.

Пока мать рассматривала отметину, Мэгги сидела неподвижно.

– Когда это появилось? – проговорила та наконец.

Мэгги не выдержала взгляда матери и отвернулась. Когда она заговорила, собственный голос показался ей холодным и отстраненным.

– Две недели назад.

– И когда ты собиралась рассказать об этом мне?

– Не знаю. Наверное, я пока не готова.

– Ясно. Джордж знает?

Мэгги едва заметно покачала головой. Рука матери сжала ее пальцы.

– Мы знали, что рано или поздно это произойдет, – произнесла Элизабет Дрейкфорд. – Мы справимся. Дай мне один день, чтобы подготовить Джорджа. Ему будет очень тяжело узнать об этом.

Мэгги едва не рассмеялась. «Комку будет тяжело? А как насчет меня?»

Она стоически молчала, пока мать перевязывала рану. Закончив, мать поднялась и убрала на место лекарства и перевязочные материалы. Мэгги по-прежнему сидела на краю ванны, обдумывая этот странный разговор. Ее отвлек голос матери.

– Что? – переспросила Мэгги.

– Я сейчас задам тебе один вопрос, и мне хотелось бы услышать честный ответ.

– Задавай.

– Когда я обрабатывала царапины твоему отцу, он был очень взволнован. Сказал, что в прицепе утратил контроль над собой. Он боится, что в такой момент может причинить кому-то серьезные увечья. Возможно, даже тебе.

Внутренности Мэгги сковало льдом.

– Он просто расстроен. Он был не в себе.

– Именно то, что он был не в себе, и напугало его, Мэгги. Твой отец считает, что ему пора переехать в хлев.

Мэгги изумленно уставилась на мать.

– Но это безумие. Он никогда не сделает мне ничего плохого – ни мне, ни кому-то из нас.

– Мне тоже хочется так думать, – сдержанно произнесла мать, – но он в этом не уверен. Твоему отцу в последнее время снятся кошмары. Он не желает их обсуждать, но они ужасно расстраивают его. Я думаю… я думаю, он боится, что сны сбудутся.

– Никогда, – твердо заявила Мэгги. – Он не способен на такое.

Голос матери смягчился.

– Собака, больная бешенством, не хочет кусать хозяев, Мэгги. Она ничего не может с собой поделать. Я спрашиваю еще раз: твой отец действительно был не в состоянии себя контролировать? Он напугал тебя?

Прошло несколько долгих секунд. Мэгги ничего не ответила.

Мать кивнула.

– Я так и думала. Приведи себя в порядок и положи деньги Схейлеров в банку. У нас заканчивается керосин. Принеси дров, я займусь ужином.

– Хорошо, – кивнула Мэгги. – Но есть еще кое-что.

Мать остановилась в дверях.

– Там, в деревне, я встретила одного профессора, – продолжала Мэгги. – По крайней мере, он выглядел как профессор. Они с подругой заблудились, и я указала им, куда ехать. И вот я подумала…

Элизабет поджала губы.

– Мы это уже обсуждали.

– Я не говорю, что мне обязательно там жить и все прочее, – быстро продолжала Мэгги. – Я могла бы посещать занятия в Вассарском колледже или в Институте Ренсселера, буду работать официанткой, может, даже сниму квартиру и…

– И свалишь свои обязанности на Джорджа? – перебила мать. Она никогда не употребляла словосочетание «поедание грехов», предпочитая ему эвфемизмы.

– Ну конечно нет, – возмутилась Мэгги. – Если в деревне кто-то умрет, я сразу вернусь домой. Я ни за что не позволю Комку этим заниматься. Как ты только могла подумать…

– Сейчас неподходящее время.

– Но почему? – воскликнула Мэгги, не без труда подавив нервный смех. – Всякий раз, когда я завожу речь об университете, ты говоришь, что «сейчас неподходящее время», и уходишь от разговора. Это не ответ.

– Тебе нужен ответ? – спросила мать. – Взгляни на свою руку.

Но Мэгги не сводила взгляда с женщины, которая чинила ей препятствия.

– Мне девятнадцать лет. Я имею