Происхождение - Дж. А. Конрат

Не врач. Посетитель?

- Я здесь, Хелен. Это я.

- Я вас знаю?

- Я Рэджис, Хелен. Твой муж.

- Чушь, - раздраженно прошипела она. - Мой муж - молодой человек, а не старый пердун!

Мужчина не обиделся на ее выпад, он взял зеркальце с одной из медицинских тележек и поднес к ее лицу.

Боже мой! Я такая старая! Как я могла так постареть?

- Мы оба стары, Хелен. Ты не помнишь, потому что у тебя болезнь Хантингтона. Она у тебя уже много лет.

- О Господи!

Осознание этого болью отозвалось в сердце. Теперь она вспомнила - эту ужасную болезнь, которую унаследовала от своей матери. Она ослабляла нервную систему, вызывая потерю памяти и двигательных функций. Привязь была нужна для того, чтобы удерживать ее руки, когда наступала хорея - бешеные судороги, которые она не могла контролировать.

- О, я помню, Рэджис, о, Господи, я помню.

Он прижал ее к себе, нежно поглаживая по волосам.

- Скоро все будет хорошо, Хелен. Я обещаю. Мы скоро уедем отсюда, получим лучшее лечение. Надежда есть. Они каждый день делают новые успехи в генной терапии.

Его слова не ободрили ее. Несмотря на то, что они вселяли надежду, его слова не звучали убедительно. Скорее, заученно, словно он сам хотел убедить себя в этом больше, чем ее.

И тут ей пришло в голову... сколько раз он уже ей говорил это?

Хорея ударила снова, и он держал ее дрожащее тело, пока судороги не прошли.

- Я... люблю тебя... Рэджис.

- Я тоже люблю тебя, Хелен. Хочешь немного поспать?

Она кивнула.

- И я хочу пить.

Он налил воды из кувшина и держал стакан, пока она пила. Он также проверил памперс на ней, который оказался чистым. Женщина заплакала от смущения.

- О, Рэджис...

- Шшш. У меня есть кое-что, что поможет. - Рэджис подошел к аптечке, висевшей на дальней стене, и достал шприц и ампулу. Очень профессионально он наполнил шприц, чем вызвал у жены недоумение.

- Рэджис, дорогой, где ты научился этому?

Тот грустно улыбнулся.

- Пришлось, чтобы помочь тебе заснуть и справиться с припадками.

- Ты уверен, что сможешь это сделать?

Он кивнул и погладил по щеке.

Укол был совсем не болезненным. Когда ее начала одолевать сонливость, она сосредоточилась на словах мужа.

- У него есть способности, Хелен. Удивительные способности. Скоро все будет хорошо. Я обещаю.

- У кого есть способности, Рэджис? - спросила она.

- У Баба, Хелен. Скоро все будет хорошо.

Она попыталась удержать веки открытыми и улыбнулась.

- Я знаю, что так и будет, дорогой. Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю, Хелен. Сладких снов.

Она задремала, думая о своем муже и удивляясь, как он так постарел.

Глава 8

Неужели это и есть доказательства веры?

Наэлектризованный этой идеей, отец Майкл Трист уставился на Баба. Чудовище скрючилось перед прозрачной перегородкой, пока Энди, Сан и доктор Белджам выводили буквы на меловой доске.

Может ли этот демон быть тем, кого я искал все эти годы?

Майкл принял сан тридцать лет назад. Сильное акне и лицевой тик, заставлявший его моргать и дергать верхней губой в неподходящие моменты, превратили учебу в колледже в ад, даже в такой престижной школе, как Нотр-Дам.

На втором курсе он сменил специальность с биологии на теологию, отчасти потому, что считал, что никогда в жизни не сможет найти себе пару, но в основном потому, что считал науку крайне примитивной для объяснения многочисленных тайн Вселенной.

После окончания предтеологического факультета он два года служил дьяконом в небольшой церкви в Гэри, штат Индиана. Район был бедным, с одним из самых высоких уровней убийств в США. Когда он принял шестое причастие и вступил в священство, то попросил о переводе из архиепархии.

Затем произошло его вознесение, как он любил это называть. Это привело его к нынешней должности в Самхейне и к наблюдению за тем, как лингвист и ветеринар пытаются научить демона азбуке.

Шотцен наклонился и шепнул Тристу:

- Скоро они будут жарить зефир и петь песни у костра.

Трист проигнорировал замечание. Неужели Шотцен не видел, что перед ними? Как он мог оставаться скептиком? Если кто и должен быть скептиком, так это Трист. Он прошел обучение.

После Индианы Майкла направили в испаноязычный район с низким уровнем дохода в западной части Чикаго. Хотя он свободно говорил по-испански - естественное продолжение латыни, которую он изучал в школе, - его новая паства никогда не принимала его за своего, особенно из-за его нервного тика, отчего его левую сторону лица постоянно перекашивало.

Он был там уже год, когда алтарник пришел к нему в комнату, болтая о каком-то чуде. У одной местной женщины была картина с изображением Девы Марии, которая плакала кровавыми слезами. Трист пошел посмотреть сам.

- Ты ведь не купишься на это, правда? - прошептал Шотцен, прерывая его воспоминания.

- Что ты имеешь в виду? - ответил Трист. - И зачем ты шепчешь?

- Тсс! Иди сюда, поговорим наедине.

Раввин поднял священника со стула и отвел в угол комнаты.

- Разве ты не видишь? - спросил Шотцен с большей серьезностью, чем обычно.

- Что именно, рабби?

- Баб, демон... я думаю, он прекрасно понимает по-английски. Это все обман.

- Нелепо.

- Если бы там был ангел, а не дьявол, разве ты не подумал бы, что он уже знает английский? Если это существо из преисподней, то, конечно, в аду знают английский? Если ад существует, то англичане попадают туда уже тысячу лет.

- Но если он уже знает английский, зачем притворяться, что это не так?

- Баал-Зебуб[15] - мастер лжи, отец. Это его природа - обманывать. Ты сам это говорил. Возможно, он выигрывает время.

- Выигрывает время до чего?

Пухлый раввин пожал плечами.

Трист не видел причин сомневаться, что существо говорило неправду.

- Послушай, рабби, это существо бодрствует всего неделю. Его обнаружили в Панаме, которая, насколько я знаю, не является англоговорящей страной. Он был похоронен еще во времена майя. Вряд ли он знает английский.

Шотцен сложил руки на груди.

- Я убежден, что он нас обманывает.

- Ты хотя бы согласен с тем, что он демон?

- Я не определился. Ты эксперт по развенчанию