Десять тысяч дней осени - Александр Мендыбаев

следовало охранять круглосуточно, раньше так и делали. Но со временем лекарств находили все меньше, остатки стащили в два, потом в один. Охрану, которой и без этих контейнеров хлопот хватало, сняли. Кто сюда без ключа полезет? Этот пользовали нечасто, потому-то Шара и делала в нем «нычки» — тайники, для своих индивидуальных запасов. Тогда еще не знала, пригодятся ли. Вот, пригодились.

Шара быстро раскрутила вентиль овальной трубы, засунула руку и достала металлическую блестящую коробку. Так, индийские подвели, эти — не продержались и месяца. Вот, немецкие. Они — лучше всех. Но их совсем мало. Ладно, пора готовить капельницу. И как можно быстрее. Лекарство выдыхается с каждой минутой.

Когда подошли к выходу, Алмаз приоткрыл дверь и тут же отпрянул обратно. Сквозь стекло лаборатории были видны фары уазика. К двери шли трое. Алмаз, схватив Шару и Дархана, ринулся обратно. Миновав длинный, узкий коридор, они добрались до главного входа. Толстая, в несколько мотков обкрученная вокруг массивных дверных ручек цепь блокировала выход. Троица шла неторопливо, лениво споря, спит ли Кадыр-ага или нет. Шара, молча указав на парадную лестницу, потащила всех к ней. Едва миновали первый пролет, как полыхнул тусклый неровный свет керосинового светильника.

— Эй, Кадыр-ага⁈ Кадыр-ага. Просыпайся. Просыпайся, шал. Налет на больницу. Мародеры напали, — троица хохотала, осматривая вестибюль. Что-то в дальнем углу зашевелилось и из-под кучи ветоши и истертых бушлатов выбрался сморщенный как кузнечик, седой старик. Заглянув под свою лежанку, он достал ружье и поковылял к пришедшим со стонами и криками.

— Кто напал⁈ Какие мародеры⁈

Шара и Алмаз смотрели и не могли понять, как в темноте, минуя узкий коридор, они не заметили спящего деда.

Один из вошедших сказал:

— Кадыр-ага, пузырь с тебя причитается. Если бы Закир сюда наведался, а ты спишь!..

— Ничего не сплю, ничего не сплю. Всю ночь хожу, все смотрю, слежу. Двери все на замке, окна на запоре.

Троица снова расхохоталась.

— Какие еще запоры? Я тут на спор сказал, что лабораторию и не думал закрывать, старый хрыч.

— Аллахом клянусь, закрывал. Аллахом.

Очередной приступ смеха разорвал темноту ночной больницы.

— Радуйся, что Аллаха нет. Иначе бы тебя за вранье молнией уже давно сожгло и нам досталось.

— Эй. Говорю же, закрывал засов. Детьми клянусь же.

Теперь смеялись только двое. Третий же злобно сказал:

— Да какие еще дети, шал? От которых ты в этот город сбежал? Небось, на долги по алиментам уже самолет купить можно.

Двое снова начали смеяться, но третий грубо прервал их.

— Че ржете как кони? Вас зачем послали? Хлор варить? Быстро в подвал за углем. А ты воду тащи. Нам сто литров до вечера отработать надо.

* * *

Больница заполнилась отвратительным едким запахом. На первом этаже варили хлорку, так называли жуткую смесь удобрений и химикатов, которой травили Артықа. Хлорка была оружием, валютой, надеждой. Есть баллон — отобьешься. Нет — пеняй на себя. Когда не останется жертв, за хлорку разгорится самая настоящая война. Дархан лежал в кабинете на четвертом этаже, Шара внимательно следила за капельницей, поминутно впрыскивая антибиотик в инъекционный узел. Пути к отступлению были отрезаны. Оставалось только ждать. Часа два, может три и закировцы доварят хлорку. Если будут заправлять баллоны это еще около получаса. Затем уедут. Оставят на охране Кадыр-ага — можно не беспокоиться. С ворчливым стариком они справятся. Если же нет… Думать об этом не хотелось. Алмаз осторожно глядел в окно.

— Зачем они ночью варят?

— Дураки потому что. Как мы варили с тобой?

Алмаз обернулся к Шаре.

— Шесть килограмм хлорной извести смешиваем с шестью литрами дистиллированной воды, концентрированный карбамид…

— Господи, да я тебя не об этом спрашиваю. Как мы брали ингредиенты?

— По триста пятьдесят грамм на одну…

Шара, махнув рукой, отвлеклась на капельницу и впрыснула еще кубик.

— Мы брали ровно столько, сколько необходимо для разовой варки. И ни в коем случае не смешивали. Они, видать, по незнанию, смешали все и сразу. Сколько эта каша продержится?

— Да она же разложится за…

— То-то и оно. Им выварить срочно это все нужно. Только без толку. Баллонов-то столько нет. А где готовую смесь хранить? Так и так пропадет.

— Значит варят день и ночь?

Шара, не ответив, впрыснула еще немного лекарства. Алмаз, крякнув от досадной догадки, пробурчал под нос.

— Нам не уйти. Их кто-то сменит. Придется прорываться.

Шара кивнула головой.

— Есть и хорошие новости, — она подозвала Алмаза к Дархану, — руку почистили, антибиотик вкололи, температура сразу спала.

* * *

Светало. Несмотря на жуткую вонь, хотелось есть. Алмаз видел в окно, как на подошедшей машине увозят Ермека-стоматолога. Именно он кричал деду про алименты. Именно он командовал охранниками-исполнителями. Ермек был непроходимой бестолочью. И уж если Закир его привлекает, значит дело с медициной и химией совсем худо. Алмаз все думал, почему не привлекают Елену Игоревну. Теперь, когда он и Шара выбыли из игры, Игоревна единственная, кто могла сделать толковый отвар. Может Закир боится подвергать ее опасности? Без Игоревны, без ее лекарств и химии город загнется в одночасье.

Ермека увезли. Прибыл ли к нему кто-то на смену, Алмаз не знал. Те двое, охранники, судя по всему, так и остались в здании. Кабинет был заперт на щеколду. Алмаз и Шара забаррикадировали дверь тяжелым шкафом, забитым личными делами пациентов. Дархан крепко спал. На столе, совсем неподалеку лежал автомат Калашникова и револьвер. У самой койки стояло ружье. Без боя они не сдадутся.

— Алмаз, поспи, я постерегу.

— Лучше вы поспите, всю ночь возились.

— Я привычная.

— Я тоже. Как думаете, заглянут сюда?

— Вряд ли, везде пыль, в тумбочке — спирт. Сюда если и заходили, то не шарили. Охранять все объекты — у Закира людей не хватит. Так, проедут раз в день. Может Кадыр-ага тут постоянно обитает, шугает нерадивых посетителей.

— Мародеры церемониться не станут.

— Были бы мародеры, Кадыр-ага уже давно бы к своему Аллаху отправился. Спи давай. В ночь уйдем, аккуратно.

То ли слова эти показались Алмазу легким, так нужным глотком призрачной надежды, то ли он и вправду уже не мог бороться со сном, да вот только сев на табуретку, Алмаз прислонился спиной к батарее и крепко уснул. Шара смотрела то на Алмаза, то на Дархана. А ведь они совсем непохожи. Хотя и братья. Дархан — упертый,