Тайна чёрного кинжала - Валерий Локоть

пополнение не имело боевого опыта и перемалывалось в жерновах войны. Немецкая группа «Центр» сумела прорвать нашу оборону, нанести поражение Брянскому фронту и окружить группировку генерала Лукина на Минском шоссе под Вязьмой. Дальнейшее её продвижение мы смогли остановить ценой титанических усилий и сопротивления частей Красной армии и ополченцев. Началась Московская стратегическая оборонительная операция.

Положение советских войск, занявших оборону на Можайской линии, оставалось исключительно тяжёлым, не хватало сил, средств и личного состава.

Я тогда в спецподразделении НКВД служил. Молодой был. Гонористый, - Петрович усмехнулся и продолжил, - молодые в основном все такие. Вот только на тебя смотрю и понять не могу, больно ты умный и хитрый. Меня, старого чекиста, на разговор вытянул.

Он глубоко затянулся сигаретой:

- Диверсантов выбросили из самолёта недалеко от Истринского водохранилища. Их человек тридцать было. И нас столько же. Информация была. Нам её наша разведка скинула. Уж не знаю как, но ценные сведения они добыли. Фрицы ночью десантировались и аккурат в тот район, где мы уже сидели. Они ещё в воздухе были, когда командир дал команду «Огонь!». Половину мы покрошили, а вот вторая половина, чуть меньше, тринадцать человек их осталось, сумела уйти и оторваться от нас. Мы на две группы разделились и в погоню пошли. Ночи тогда стояли тёмные. Конец октября, а на удивление ещё теплая погода стояла, - на минуту задумался и продолжил:

- Нам немчуру упускать нельзя было. Следопыт с нами один шёл, от бога, он и вывел нас на фрицев, когда они уже под Можайском на отдых расположились. Сам город немцы тогда уже взяли. Ещё немного и диверсанты линию фронта бы перешли. Хотя какая там тогда линия фронта была… Основные бои вдоль шоссе и дорог велись, немцы в лес особо не заходили, в некоторых деревнях их за всё время боёв за Москву так и не увидели.

Диверсантам переход нелегко дался. Ну и сами конечно выдохлись. Мы за ними трое суток шли. Километров восемьдесят отмахали и в полдень нагнали их. Там Ильинская слобода, деревня, а рядом с ней Козья горка есть. Вот там они и решили передохнуть. Не знаю, как сейчас, а тогда места были болотистые. С одной стороны, речка Кучугуровка течёт, с другой ручей какой-то, название заковыристое, уже, пожалуй и не вспомню.

- Ты чай то пей, на травах, сам собирал, там и чабрец, и душица, и зверобоя чуть есть, а ещё девясил добавляю. Его ещё Александр Васильевич Суворов крепко уважал и солдатам своим чай из девясила пить приказывал, когда через Альпы шёл.

Отхлебнул чая, погасил докуренную сигарету и прикурил новую.

- Вот зараза, как в сорок четвёртом, после ранения в госпитале пристрастился курить, так и бросить не могу.

- Ну так вот значит. Немцы не на самой горке встали, а чуть ниже, в распадке. А мы уже как гончие на след встали и на них то и выскочили. Все бы там полегли, да дружок мой близкий Володька Семёнов, он как раз первым шёл, как заорёт «Фрицы!» и успел полбарабана ППШ по ним выпустить. Пока фашисты на Вовке огонь сосредоточили, тут и мы с ними в рукопашную сошлись. На меня сразу здоровый такой выскочил с пистолетом в руке, только почему он не выстрелил, до сих пор не пойму. Я ему в ноги бросился и на себя дёрнул, он затылком о пенёк и приложился. Только встал, а тут второй на меня с ножом идёт. Не, не с кинжалом. У него конкретный окопный нож был. Я их потом навидался. А у меня армейский ножик НА-40.

Сошлись. Немец в лицо мне метил, да я как-то увернулся и сам ему в горло засадил. Смотрю, рядом двое фашистов на нашего старшину Бочарова наседают, тут уж я их с нагана положил.

В общем, из тринадцати одного только в плен взяли, первого моего, он как башкой ударился, так в себя пришёл, когда мы его уже связали. Ну а нас из пятнадцати трое осталось. Старшина и я синяками да царапинами отделались, а вот у Лёньки Ковалёва огнестрел, плечо пуля насквозь прошла...

Потом, как в себя пришли, Лёню перевязали, убитых фрицев обыскали. Я с штабс-хауптмана, капитана по-нашему, чёрный кинжал и снял.

- А почему чёрный, из-за цвета? - спросил я.

- Цвет ни при чём. Я, когда его первый раз в руки взял, чуть сознание не потерял, такой злобой от него повеяло. Это позже, хоть я и коммунист, его святой водой обрызгал, полегче брать стало. У штабс-хауптмана ещё и полевой планшет забрал. С дневником.

Ветеран помолчал и добавил:

- Перевёл я его. Там много всего написано про Тибет, Шамбалу, монахов. Про Афганистан и его легенды. Нацисты искали Шамбалу на Тибете, а нашли именно там, в Афганистане, под именем «Шамс-и Бала», что переводится как «Поднятая свеча». Они не только нашли Шамбалу, но и Высших Неизвестных, тех кого упоминают в своих книгах известные эзотерики. Ты знаешь, кто это такие?

Я кивнул головой:

- Знаю и даже читал Елену Блаватскую и Георгия Гурджиева.

- Да?? Ты необычный молодой человек, Юра. Удивительно, что в твоём возрасте ты знаешь такие вещи…

Полковник задумчиво посмотрел на меня:

- С годами становишься суеверным, и сейчас мне кажется, что само провидение привело тебя в мой дом. Тем более, что дорога твоей судьбы ведёт тебя в Афганистан, туда, где, возможно, ты сможешь узнать своё предназначение. Есть теория, что в Афганистане существует загадочная субстанция, которая проявляется совершенно неожиданно, чтобы оказать свое влияние на мировую историю.

Знаешь, я ведь и Афганистаном и эзотерикой начал интересоваться только потому, что мне хотелось понять, где грань между правдой и ложью в дневнике немца. Больше сорока лет прошло с того дня, как он оказался в моих руках, а истины я так пока и не знаю. Может, тебе повезёт. Судьба иногда такие повороты выделывает, что похлеще любой фантастики. И то, что ты нашёл меня, это тоже не просто так произошло.

Так вот, в этом дневнике много о чём говорится, но больше всего про воду написано и про время…

Я сделал глоток чая и, переборов себя, спросил:

- Юрий Петрович, можно кинжал посмотреть?

- Показал бы, да вот беда, друг у меня пару недель назад умер, - тяжело вздохнув, он поднялся, подошёл к серванту, открыл дверцу и взял две стопки. Из второго отделения достал початую бутылку водки и налил по полной.