Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе

Несмотря на жизнь под родительским кровом, Славка, став студенткой, быстро убедилась как в преувеличенности, так и в не беспочвенности их страхов. Впрочем, возможные предосудительные искушения не привлекали её. Единственное, что заставляло родителей подолгу засиживаться вечерами на кухне — это внимание к дочке со стороны мужской половины будущих художников. Не было почти ни одного дня, когда бы её ни провожали до подъезда. Но и в этом были свои плюсы. По крайней мере, меньше шансов, что пристанут хулиганы.

Потом среди общей массы эскортирующих выделился один… Яра назвала только имя — Глеб. Но училась Ярослава по-прежнему хорошо, и поводов для волнения не было.

А потом погибли Ярины родители.

Тут Ярослава на какое-то время прервала рассказ и замолчала.

— Знаешь, меня папа часто в школу подвозил… — сказала она после паузы. — За два дома высаживал, чтоб другие не завидовали. И в институт поначалу — тоже… Потом перестал. Ему туда неудобно было ездить — крюк, — на глазах Яры показались слёзы. — Переживал за меня, берёг! — она закрыла лицо.

— Яра, милая…

— Ничего… Это я испугалась просто. Этот лихач на «мазде», он ведь чуть в нас не врезался!

— Да нет, я бы успел затормозить.

— А мой папка, — она глубоко вздохнула, явно сдерживая слезы, — считал: раз я девчонка, значит — слабая, беззащитная… трусиха, может быть. И её надо оберегать, — вдруг её голос переменился. — Как думаешь, может девчонка за себя постоять? Выдержать что-то такое?.. Только честно?

— Если честно — думаю, да, — сразу после этого я ощутил поцелуй в висок. Но отворачиваться от дороги было опасно. — Правда, нам лучше об этом не знать! — добавил я, и получил второй поцелуй.

После смерти родителей приходить в себя было очень тяжело, но Яра как-то справилась. Даже ухитрилась получить красный диплом. Но дальше была пустота. Надо было как-то устраиваться. Единственное предложение, которое подвернулось на тот момент — учитель рисования в школе. Она начала преподавать.

Сначала было тяжело. Отсутствие опыта, неумение общаться с детьми. А кроме того — вступление некоторых учеников в пубертатный период. Но человек привыкает ко всему. Постепенно привыкла и Ярослава.

* * *

У перекрёстка перед поворотом мы оказались в небольшой пробке. Впереди была видна «газель» с мигающей аварийкой. Доездился кто-то? Отсюда не видно.

— Что там впереди случилось? — в глазах у Яры блеснул испуг.

— Не знаю, авария наверно…

— Может быть, им помощь нужна? — Яра хотела выйти, но по правому борту к нам прижалась какая-то иномарка. — Вот встал, дверцу не открыть! — она привстала, стараясь что-нибудь разглядеть.

— Пожалуйста, пример, — улыбнулся я — Пример того, чем ты на москвичку не похожа, — я указал на машину справа. — А там, между прочим, уже ругаются.

Голосов слышно не было, но в слегка затемнённом салоне хорошо просматривалась ожесточённая жестикуляция.

— Неужели всем плевать?! А если там люди пострадали?!

— Где ж плевать! Вон, как ругаются.

— Ну, ты же понял, я не об этом…

— Конечно, понял. Тут всем на всех плевать. А если кто помочь попытается — значит, магнитолу свистнуть хочет. Или барсетку.

Яра молча покачала головой.

Наконец, кто-то из передних рядов начал объезжать затор. За ним потянулись остальные. Мы медленно проехали мимо виновников задержки. Это была та самая «мазда», что нас подрезала. Её расквашенный передок и смятый зад «газели» красноречиво говорили о произошедшем.

— Вон он, твой пострадавший. Жив-здоров, — я кивнул на средних лет мужичка с гладко выбритой головой. Дорогой костюм и серьёзный портфель. Второй водитель, стоявший рядом, был старше, с усами и в джинсовой жилетке. И тоже лысый. Сразу понятно, кто на чём ехал. Дорогой костюм явно терял терпение. Нам по-прежнему ничего не было слышно, но, видимо, он уже решил, кто виноват. И орал на своего оппонента. Смотрелось это — как в немом кино. Неожиданно водитель «газели», коротко размахнувшись, ударил орущего мужичка по лицу. Тот упал. А он спокойно отвернулся и направился к своей машине.

— Грамотно, — резюмировал я, прибавляя скорость.

Ярослава взглянула на меня без одобрения.

— Поди теперь, докажи, что этот синяк — не последствия ДТП, — объяснил я на всякий случай.

На Страстном транспорт тоже полз еле-еле, но на этот раз — из-за светофора. Яра молчала.

— Кстати, на месте «газели» могли бы оказаться мы, — неизвестно зачем добавил я.

— Но ведь не оказались, — Яра была непоколебима. — И потом, ты бы тоже так вот его?..

— Я? Да нет, наверное… Я бы дождался ГАИ. Но мне кажется, там было за что врезать.

Она промолчала. Я же постарался возобновить разговор о Яриной жизни.

— Ты после смерти родителей переехать решила? Я имею ввиду Москву, — осенило меня.

— Да, да, — быстро сказала Яра, рассматривая ногти. — Именно, — как-то странно она это сказала, словно солгала.

— А Глеб?

— Мы с ним… — девушка грустно улыбнулась, — мы с ним вынуждены были расстаться. Наши отношения теперь в прошлом.

Вот и все. Ни слова о бабке. Зато нарисовался некий Глеб, с которым отношения в прошлом…