Деревня Тихое - Моран Джурич

Побродив по дому, парень присел на древний диванчик в большой комнате и закурил. Со стены на него укоризненно смотрел олень, гуляющий по плюшевому ковру.

— Да, брат, такие вот дела… — вслух произнес Дошкин, затягиваясь.

Олень передернул хвостом и стукнул копытом.

Капец я устал, подумал Костик. Мерещится всякое. Потихоньку распаковал свои вещи, разложил их среди дедовых в шкафу. Достал с плечиков дедовскую фланелевую клетчатую рубаху и надел. Стало тепло и уютно. За окнами темнело, наступал вечер. Иногда мимо дома проходили люди, их голоса обрывками доносились из сизых сумерек. Где-то лаяли собаки.

Собаку может заведу, умиротворенно думал парень. Мать ведь даже котенка, что с улицы принес, не разрешила оставить. Он потом так жалобно мяукал под окном. Сердце опять сжалось от воспоминаний.

“ А ведь мамаша твоя - твааарь...” — прошептал кто-то у него над ухом. Костик дернулся. Никого вокруг. Громко думаю, решил он. Захотелось пить.

Кран на кухне отозвался тихим шипением. Воды не было.

Колодец во дворе стоял без ведра, это Костик точно помнил.

Пошел в сени, там обычно дед держал ведра с водой и большой бак, куда наливал воду для бытовых нужд. Огромный оцинкованный бак стоял там же, где и раньше. Открыв крышку, парень обнаружил, что вода в нем уже “зацвела”, стенки бака по краю воды были покрыты зеленой слизью, а на поверхности плавала какая-то ни то чешуя, ни то сухие лепестки цветов - мелкие круглые серебристые пластинки, которые, когда Дошкин открыл крышку, стали словно живые собираться точно по центру бака. Воды отсюда явно не стоит пить, козленочком еще стану, решил Костя, взял ведро и вышел во двор.

С трудом откинув крышку колодца, Костик прицепил ведро на крюк, и стал спускать его в черную темноту. Колодезный ворот скрипел, ведро бухало по стенкам, а из глубины вдруг раздалось отчетливое пение. Высокий детский голос жалобно выводил:

Я пошлю тебя бай-баааай.

ближе, мааальчик. Успокою

И уста тебе закрою.

Баюшки-баю.

Костика непреодолимо потянуло в колодец, все тело его ослабело, он выпустил цепь из рук и ведро полетело вниз. Раздался стук, всплеск и визг, разрывающий перепонки. В колодце заплескалось, эхом многократно размножился крик. Парень отскочил от сруба и поскользнувшись, упал на спину. Кто там? Кто-то упал в колодец? Ребенок? И он поет. Так не бывает. Воды резко расхотелось, захотелось к Ирке. Дошкин подорвался с земли и выскочил за калитку.

Ворота Талалихиных были железные, из гофролиста, явно недавно поменяли. А калитка была еще старой, деревянной, такой же облезлой, как у деда. На ней было что-то написано, вырезанные буквы расползались у Костика перед глазами как тараканы. “ Аминь” - прочитал он на нижней доске. Это видно было отчетливо.

— Ира! Ира! — завопил Дошкин, тарабаня по калитке.

Дверь в дом распахнулась, открыв желтый прямоугольник света с темным силуэтом в проеме.

— Ирка, у меня там в колодец кто-то упал! — молодому человеку было неловко, но что делать, он понятия не имел, и думал, что девушка ему сможет помочь.

— Кто упал? Колодец закрыт уже полгода. Ты чего?

— Ну, я водички пошел набрать, ведро взял… А там поет кто-то. — руки парня дрожали, перебирая рукава фланельки.

Ирка ходила вокруг стола, нахмурившись. Принесла воды в большой кружке. Дошкин выпил, проливая половину на рубаху.

— Может тебе показалось, Кость? — девушка ласково погладила его по плечу. — Ну? Устал поди, может музыка у соседей играет. Тебе показалось. Есть хочешь?

— Хочу. То есть… Ира, ты понимаешь, я правда слышал! Ведро еще упало туда, и как-будто ударило кого-то. Оно там завизжало. Ты не слышала? Очень громко.

Девушка поставила перед Дошкиным тарелку с горячим супом. Это на время его отвлекло.

— Когда твой дед умер, у нас в деревне стало чаще странное происходить. — вздохнула Ирка. Подвинула ему еще кусок хлеба. — Петр Василич ведь нам как защитник был. Хоть и говорили про него всякое. Он такие колодцы умел заговаривать.

— Какие - такие? — выпучил глаза Костик. — Поющие? Как фонтаны?

— Не смешно. Если в колодце кто-то поет, то значит нечисть в нем завелась. Ей много не надо - чтоб колодец без солнечного света какое-то время постоял. А потом будет ждать, кто подойдет. Пением заманивают, детей в основном. Спасти просят. Да только кто перегнется за край, так и все. — продавщица подперла щеку пухлым кулачком. — Может спать у меня останешься? У меня винца домашнего есть. Для нервов. А?

— Неее.. — замотал головой Костик. Еще чего не хватало. Тут еще страшнее будет. — Домой пойду.

Пугает его соседка, решил парень. Чтоб у нее заночевал. Да знаем мы таких. Утром проснешься - руку отгрызть готов будешь, ток чтоб она не проснулась. А потом раз! - уже и в ЗАГСе стоишь, в пинджаке и с букетиком. Нет уж.

Во дворе тускло светила лампочка над крыльцом, вокруг нее кружили мошки. Из колодца не доносилось ни звука. Костик обошел его по широкой дуге, потом пригнувшись, как солдат под обстрелом, подбежал к крышке от колодца, схватил ее и с размаху бухнул сверху, на колодезный сруб. Жалобно звякнула цепь. Фууух… Нет там никого, почудилось.

В доме Дошкин долго выбирал, где будет спать. На дедовой кровати не хотелось. Диван был весь продавленный, железные пружины больно кололи спину. В маленькой комнате, где он спал в то лето, когда приезжал к деду, было вроде в самый раз. Но улегшись на кушетку Костик понял, что ноги у него висят в воздухе. Вырос мальчик.

Неожиданно на глаза навернулись слезы. От осознания, что деда он больше никогда не увидит, что он уже такой взрослый и не может опять стать маленьким, что решать теперь все надо ему самому и никто, никто в этом мире ему не поможет.

Пришлось перебраться на дедову кровать. Да и черт с ним, что он на ней умер. Костик-то помирать не собирался.

Пуховая перина нежно приняла его в свои объятия, в приоткрытое окно доносилось пение сверчков, лампу парень выключил, но с улицы в комнату проникал свет фонаря,